становился все веселее и веселее, а может, это посох ему какие-то шутки старинные нашептывал? Кто знает...
Принесли и главное (и, как казалось Председателю, неоспоримое) доказательство – почерневший от копоти кинжал Ильдиара, найденный на пепелище.
Вскоре обвинение закончило, и пришла очередь защиты.
Поднялся (хотя, по правилам Трибунала, имел право говорить с места) сэр Винсент Акран, верховный магистр ордена Златоокого Льва и второй судья.
– Господа Высокий Орденский Трибунал, ваше величество, позвольте мне выступить с защитным словом. Зная обвиняемого довольно хорошо (не раз проливали кровь вместе, в те времена, когда я был еще простым рыцарем, а затем уж и командором), с полной уверенностью могу вам сказать, что сэр Ильдиар де Нот ни в коем случае не виновен. – Раздались с одной стороны негодующие вздохи, с другой – одобрительное хмыканье – выражать в голос свое недовольство или согласие здесь не разрешалось. – И просто потому, что твердость характера, безграничная вера в Хранна и Вечных, преданность своему народу, делу и паладинскому Кодексу не позволили бы великому магистру Священного Пламени совершить подобный поступок. Да еще и по такой причине! – негодующе воскликнул молодой магистр. – Из желания мести беспомощному и давно отошедшему от дел человеку из-за каких-то слухов. Да это же просто смешно, господа Высокие Судьи! Ваше величество, прошу обратить внимание, что я верю в абсолютную невиновность сэра Ильдиара де Нота.
Магистр закончил и сел на свое место.
– Милорд Акран, – вновь взял слово де Трибор; у него речь его собрата-судьи вызвала лишь ехидную ухмылку, – мы выслушали ваше выступление. Но позвольте сказать старику: вы еще очень молоды, чтобы поверить в то, что за добропорядочной внешностью, мнимой славой и безрассудством в бою (чем якобы славится обвиняемый) может скрываться злобная, алчная и безжалостная душа, но я, – магистр Розы по-отечески взглянул на магистра Льва, – за свою жизнь видел подобного предостаточно, к моему глубокому сожалению. Порой блеск золота, страсть к роковой женщине, жажда власти, зависть заставляют творить безумства. Или, например, хотя бы одно брошенное кем-нибудь слово у другого может встать, как кость в горле, а чья-то чересчур затянувшаяся жизнь мешать настолько... Э-э-э... Что ж... Достаточно о причинах, побуждающих людей творить мерзости. Давайте уже, господа судьи, если с защитой покончено, и с позволения его величества, выносить приговор. Я могу...
– Нет, не можете, – со своего места поднялся Тиан. Гордо постукивая посохом при каждом шаге, он прошествовал к графу де Ноту и встал перед ним. – Не можете, – повторил волшебник. – За неимением прямых доказательств, касательных сего обвиняемого.
– Как же? – пораженный старик де Трибор даже с кресла своего приподнялся. – Мессир Архимаг, или вы не слышали свидетелей и не видели доказательств?
– Свидетели, милорд, ничего толком не видели. Мы можем вызвать их еще раз, и никто из них, я уверен, не поклянется на Святом Писании, что своими глазами видел, как сей паладин входил либо выходил
