да?
– Мой крестный! Нет.
– Но вы столько времени с ними проводите.
– Да, очень много.
– Да-с, я о том и говорю. Вроде неплохой старичок и, я так думаю, пожил в свое время вдоволь; подагры просто так не бывает. Теперь бутылку в день заглатывает, а?
– Бутылку в день! Нет. Отчего вы так думаете? Он очень умеренный человек – вы что же, решили вчера, что он пьян?
– Господи спаси! Вот всегда вы, женщины, думаете, будто мужчина пьян. Не полагаете же вы, что мужчину подкосит какая-то бутылка? Уж в этом я убежден – если б все выпивали бутылку в день, в мире не случалось бы и половины нынешних беспорядков. Отменно бы всем нам помогло.
– Мне в это не верится.
– Ой, Господи, да это бы тысячи людей спасло. В этом королевстве не выпивается и сотой доли вина, кое надлежит выпивать. Надо бы пособить нашему туманному климату.
– И тем не менее я слышала, будто в Оксфорде вина пьют предостаточно.
– В Оксфорде! В Оксфорде нынче не пьют, уверяю вас. Вообще никто не пьет. Едва ли встретишь человека, что выпивает больше четырех пинт разве что. Вот, к примеру, в последний раз, когда мы закатили вечеринку у меня в апартаментах, все думали, это неслыханно – что мы осушили где-то пять пинт на нос. Все сочли, что это необычайно. У меня-то пойло доброе, точно вам говорю. В Оксфорде редко где такое встретишь – может, тем все и объясняется. Но из сего вы уразумеете, сколько по обыкновенью там пьют.
– Да уж, я уразумела, – с жаром отвечала Кэтрин. – Я уразумела, что все вы пьете гораздо больше, чем, по-моему, стоит пить. Однако я уверена, что Джеймс столько не пьет.
Сим заявленьем вызван был громкий и неопровержимый отклик, из коего разобрать не удалось ни слова, за вычетом неоднократных восклицаний, едва ли не божбы, коя оный отклик расцвечивала, и по завершеньи его Кэтрин осталась еще крепче уверена, что в Оксфорде вина пьют много, и по-прежнему счастливо убеждена в сравнительной трезвости брата.
Засим все помыслы Торпа обратились к достоинствам экипажа, и Кэтрин предложено было восхититься живостью и свободой, кои являл жеребец, а равно легкостью, кою бег его, а равно качество рессор придавали движенью двуколки. Кэтрин старательно поддерживала его восторги. Превзойти их или же не дотянуть оказалось невозможно. Познанья Торпа и ее невежество в предмете, бойкость его излияний и ее робость исключали сие совершенно; в похвалах она не в силах была изобрести ничего нового, но охотно поддакивала всему, что он желал заявить, и в конце концов меж ними без малейших затруднений было уговорено, что выезд Торпа – безусловно совершеннейший образчик такового в Англии, экипаж его – роскошнейший, жеребец – наистремительнейший, а сам он – лучший возница.
– Вы же не всерьез сказали, господин Торп, – молвила Кэтрин, спустя время отважно сочтя, что вопрос абсолютно решен, и предложив некоторую вариацию на ту же тему, – что двуколка Джеймса сломается?
