года службы Пузырьков не проверял – даже ему было понятно, что им пока не до шуток) все без исключения оказались писаны одной рукой – рукой несчастного салаги Цимбалюка, который на допросе порол совершенную чушь, утверждая, что никто его не заставлял, а просто он сам так любит конспектировать, что вызвался помочь товарищам старослужащим. Деды и черпаки, среди которых был и я, дружно подтвердили эту версию, доведя Пузырькова до полного умоисступления.
Или вот еще картинка – из моего отрочества. Мы с папой гостим в станице Змейской у дяди Заурбека. Заходим в местный книжный магазин. Вслед за нами Жора – да еще какой великолепный – в темных пластмассовых очках, в завязанной выше пупа цветастой рубахе, в клешах ширины необычайной – в общем, сущий волк из «Ну, погоди!». Достав и развернув тетрадный листок, он, сверяясь с написанным, обращается к продавщице:
– «Яма»?
– Что?
– Книга «Яма»?
– Нету.
– Книга «Декамерон»?
– Нет.
– «Нана Золя»?
– Нет.
– Та-а-к. «Итальянская новелла эпохи Возрождения»?
– Нет.
– «Советы молодым супругам»? Тоже нет? Да что ж у вас есть?! Вот так магазинчик!
В Колдунах Жора появился два года назад, в начале лета, сразу после смерти старика Девяткина, чью покосившуюся и страшно захламленную избушку никому неведомые наследники продали каким-то, как утверждала Сапрыкина, «черным риэлторам», которые и вселили в нее так и оставшегося безымянным дедушку-алкоголика и Жору, очевидно, купив у них за бесценок городское жилье. Дедок тихонько пропивал полученные денежки, никуда практически не выходя из девяткинской избушки, Жора же мгновенно со всеми перезнакомился, со многими выпил и подружился и через три дня впервые был бит Быками – тремя братьями Голощаповыми, прозванными так за соответствующие телосложение, темперамент и мировоззрение. Сначала Жорик, про которого рядовой Масич еще на первом году службы справедливо заметил: «Без п…юлей как без пряников», похаживал мимо «бычьего» дома, распевая: «Тореадор, смелее в бой», но эта тонкая шутка была не понята, поэтому насмешник перешел к менее изысканным дразнилкам – от «Идет бычок, качается, вздыхает на ходу» до простого, но громкого мычания, каковое и послужило причиной избиения. Вообще Жору, неутомимого искателя приключений на собственную задницу, били довольно часто, но моральная победа оставалась неизменно за ним, поскольку, поднявшись с земли и утирая кровавые сопли, он всегда умудрялся произнести нужные слова с нужной интонацией. Например, презрительное: «Ладно, живи! Сёдня День защиты насекомых!» Или устрашающе-мужественное: «Врешь, падла! Жора на мокруху не пойдет!» Иногда он использовал не очень понятное, но эффектное, услышанное от облитого пивом в привокзальной шашлычной интеллигента, – «Думали оскорбить – удручили!» А Быкам он вообще сказал, как Терминатор-I:
