сенсации? Строгов решил немного потянуть, выясняя, что на уме у приятеля.
– Тебе понадобятся серьезные доказательства. Без них не поможет даже протекция самого Господа Бога.
– Вот именно, и для сбора этих самых доказательств осталось всего два-три дня. Мне самому никак не справиться. Мне нужна твоя помощь, Ник!
– Марк, ты, конечно, сообразил, что я уже записался в команду Жереса. Кроме того, я, как и ты, дал слово молчать…
Грабовский вспылил, не позволяя Николаю закончить:
– Кому нужно будет твое или мое слово, когда Землю завалят грудами трупов! Пойми ты, сейчас речь идет не о нашей чести или даже не о нашей жизни, а о выживании человеческого вида. Вот эти люди за соседними столиками, старина Поль на кухне, Луиза, весь наш мир может превратиться в пепел…
На этот раз Николай прервал друга. Он положил свою ладонь поверх ладони Марка и крепко ее сжал.
– Дружище, я давно ждал этих слов. Ты честный человек, и мне стыдно, что я сомневался в тебе. Поэтому предлагаю сделать две вещи: первая – съесть то, что нам уже несет Луиза, и вторая – подумать о кандидатуре третьего участника нашего заговора – экс-майоре Жересе.
Николай остался последним посетителем ресторана. Ему некуда было спешить. Пустая квартира не особо привлекательное место для человека, готовящегося к расставанию с Землей, причем со смутными шансами на возвращение.
Грабовский испарился сразу же после окончания ужина. Сослался на необходимость технической подготовки к завтрашнему дню и был таков. Врет, конечно, что там подготавливать? Его квартира и так представляет собой музей шпионского искусства от микрокамер до детектора лжи. Бери да пользуйся. Скорее всего, опять погнался за очередной юбкой. Николаю стало еще тоскливее. В этот момент кто-то коснулся его плеча. Обернувшись, Строгов увидел Луизу.
– Извините, мсье Николай, уже поздно, и мы закрываемся.
Лейтенанту жутко не хотелось оставаться наедине с самим собой.
– Луиза, вы не знаете, есть здесь поблизости заведение для полуночников?
Девушка пожала плечами.
– Мне очень жаль, но, наверное, нет. – И тут же переспросила: – У вас что-то случилось? Вам плохо?
– Что, у меня такая кислая физиономия?
– Человек, который уже целый час смотрит в пустоту и цедит один-единственный бокал вина, не производит впечатления очень счастливого.
От Луизы исходила такая материнская теплота и нежность, что Николай еле удержался от желания по-детски уткнуть голову ей в передник.
– Ничего особенного, просто мне предстоит одна непростая работенка, над которой стоит подумать.
Луиза почувствовала неладное.
– То же самое говорил мой отец перед каждым своим походом. Поэтому я, кажется, знаю, что вы имеете в виду.
Николаю показалось, что в глазах
