небом. Иногда посматривал на себя в зеркало. Одутловатость (побочное явление медикаментозного «вмешательства») постепенно спадала, но веселее мужик в зеркале не делался. В его глазах, помимо тоски, обжилась обреченность. Часов меня лишили, представление о времени я получал по цвету неба. Часами не мог уснуть, ворочался, думал, вспоминал. Правду говорят: «Кто не страдал бессонницей, тот не знает своей биографии». На второй или третий день затвора я начал подмечать в теле дискомфортную тяжесть. Взялся за физические упражнения. Качался при помощи подручных средств – дивана, тумбочки для телевизора, – качался до полного изнеможения. Бегал в душ по несколько раз на дню. Неоднократно порывался спросить у молчаливых парней, как долго тут еще сидеть, и всякий раз прикусывал язык. На Голгофу никогда не поздно. А эти типы все равно не скажут.
На третий, кажется, день вместе с едой на подносе я обнаружил пахнущую типографской краской вечернюю томскую газету. Это было неспроста. Я пробежал глазами по заметкам. «Нужный» материал располагался на второй странице в разделе «Криминальные новости». Это была не лучшая моя фотография. Снимки с собственной свадьбы, когда я щеголял во взятом напрокат фраке, нравились мне больше. Данное фото трехлетней давности было взято из личного дела, хранившегося в отделе кадров Марьяновской военной прокуратуры. На снимке я был моложе, но вполне узнаваем. Ничто так не портит лицо, как надпись «Внимание, розыск!». Разыскивался особо опасный преступник, совершивший в П…ском районе серию разбойных нападений на сотрудников правоохранительных органов, в результате чего один офицер погиб, двое получили серьезные увечья (стало быть, те двое в грузовичке тоже были «офицерами»). Может быть вооружен… Пока не вскрылась его звериная суть, работал старшим следователем Марьяновской военной прокуратуры… Всем гражданам, кто имеет об этом человеке хоть какую-нибудь информацию… Не думаю, что для отправки меня в депрессию «жрецы» Каратая стали бы выпускать собственную газету. «Вечерка» была настоящей. Меня не мучила совесть о погибшем майоре МВД. Сам напросился. И неизвестно, я ли его убил, или свои слегка придушили, пока в больницу везли. Но настроение окончательно испортилось. Мрачнее тучи, я метался по своим клетушкам, грыз ногти, когда явились двое молодчиков, лаконично приказали надеть ботинки и следовать за ними.
– Куда? – вздохнул я.
– В подвал, – внес ясность конвоир. – Сегодня в нашем клубе будет фильм и познавательная лекция. Танцы… по желанию.
По белой простыне экрана ползли панорамные таежные виды. Снимать это могли где угодно. Хоть в Канаде или, скажем, в штате Вашингтон. Сосны и пихты везде одинаковые. Но картинка была красивой, не отнять. Полнометражный рекламный ролик. Камера под приятную фортепианную музыку фиксировала цветущие долины, обрамленные живописными скалами, уступами сползающую в ущелье тайгу – охапки лапника переливались изумрудным цветом. Искрящиеся водопады, низвергающие воду в каменные чаши-бассейны, тянущуюся змейкой
