могли отнестись к этому несерьезно. Вы же практически вычислили его.
– Подождите, Миша, каким образом к вам попал профиль?
– Не важно. У нас есть свои источники.
– Так, может, вам стоит обратиться за комментарием к ним, к этим источникам?
– Ольга Юрьевна, перестаньте! Наши информаторы не могут светиться на экране. А вы просто обязаны выступить.
– Я должна подумать.
– Нет времени думать! Я знаю, вы сейчас начнете звонить Соловьеву, Гущенко, советоваться с ними. Но вы взрослый человек, профессионал. У вас перед ними нет никаких обязательств. Но у вас есть обязательства перед следующей возможной жертвой Молоха. Вам не приходило в голову, что перерыв в полтора года был связан именно с вашим обращением к убийце? Он почувствовал, что вы слишком много о нем поняли, и испугался.
– Нет. Это невозможно. Так не бывает.
– Разве? – Ведущий нервно засмеялся. – А как же история с калининградским моралистом, который убивал проституток? Гущенко обратился к нему с экрана областного телевидения, и он практически признался в убийствах, в прямом эфире. Помните?
– Конечно, помню. Но в случае с Молохом такой вариант исключен. К тому же я – не Гущенко.
– В котором часу и куда прислать машину?
– В девять.
– Домой или в клинику?
– В клинику. Я сейчас работаю…
– Мы знаем, где вы работаете. Ровно в девять машина будет вас ждать у будки охраны.
«Ну вот и все, – Оля глубоко вздохнула и убрала телефон в карман, – теперь я в игре».
Телевизионщики умеют уговаривать. Но дело вовсе не в этом. Оля уже поняла, что не успокоится, пока не будет пойман Молох. Ее выступление – первый ход. Второй – Карусельщик. Передача выходит раз в неделю. В следующей программе можно будет показать его. Третий – Давыдово. Она давно хотела съездить туда. Но не решалась. Никто, кроме нее, не видел сходства между Молохом и давыдовским душителем. Ей надоело слышать, что она фантазирует, слишком доверяет своей интуиции и нескромно преувеличивает свои аналитические возможности. В группе Гущенко было принято отчитываться за каждый свой шаг, все идеи и версии обсуждались коллективно. Она не могла отправиться в маленький подмосковный город по-тихому, не посоветовавшись с Кириллом Петровичем. А он считал ее идею о сходстве почерков и о том, что убийца слепых сирот вовсе не Пьяных, полнейшим бредом.
Телефон опять зазвонил, когда Оля поднималась по лестнице в свое отделение.
– Что у тебя с голосом? – спросила мама.
– Все нормально.
– Не ври. Я слышу, ты сипишь. Надеюсь, ты не ходишь в такой холод с непокрытой головой?
– Нет, мамочка. Я хожу в шапке.
– То есть ты хочешь сказать, что не простужена?
– Нет, конечно.
