с зятем, и с досады, не желая оставаться больше у зятя в доме, уехал с Астрапидесом в Акарнанию.
Ссора случилась за ужином.
Алкивиад стал говорить о красноречии Астрапидеса, о необыкновенных его дарованиях и о том, что он зовет его с собою на выборы.
– Красноречив он, это правда, и даровит; а английские фунты стерлингов еще красноречивее и даровитее. Они хоть кому озолотят речь, – сказал насмешливо толстый Гайдар-эффенди.
Завязался горячий спор, который сестра Алкивиада напрасно пыталась смягчить, воздерживая то мужа, то брата.
Алкивиад разгорячился до того, что сказал зятю: «Твои уста не озолотятся никакими сокровищами ни Запада, ни Востока. Твои нападки на Астрапидеса – злобное шипение зависти к высокому государственному таланту»…
Зять, с своей стороны, обозвал Астрапидеса уже прямо подкупленным агентом Англии и пристанодержателем разбойников, а Алкивиаду сказал, что он напрасно ест хлеб и занимает деньги у человека, которого презирает и считает глупцом…
Алкивиад встал из-за стола и ушел, несмотря на мольбы сестры, к Астрапидесу на квартиру.
Оттуда написал он к сестре нежное, почтительное письмо, упрашивая ее простить ему «эту понятную вспыльчивость» и сказать мужу, что долг он ему по возвращении в Афины постарается заплатить.
Чрез две недели они с Астрапидесом сидели неподалеку от селения, в тени прелестной дубовой рощи. Около них на лужайке паслись овцы, мирно бряцая колокольчиками.
Астрапидес был задумчив и жаловался, что выборы не совсем хороши. Напрасно лилось вино в его доме, напрасно жарились бараны и куры, – речи его, приспособленные к понятиям селян, лились еще обильнее вина… Надежды были слабы; особенно в двух селах люди обнаруживали совсем не то направление, которого искал Астрапидес.
Алкивиад слушал его жалобы и разделял искренно его досаду…
В это время подошел к ним пастух Астрапидеса и отозвал его в сторону.
– Говори при этом человеке: он первый друг мой. Пастух колебался.
– Говори! – грозно сказал Астрапидес.
– Как хотите! – ответил пастух и улыбнулся, посмотрел пристально на барина своего и сказал:
– Ребятам вчера вечером дал я трех овец. А насчет хлеба и вина сказал: вам скажу. У меня где ж хлеб и вино!..
– Хорошо сделал, – отвечал Астрапидес. – Когда ж они придут?
– Завтра вечером опять придут.
– Хорошо. Мальчик вынесет тебе в овчарню хлебов и вина… Ничего нового? Сам не был?
– Сам не был; а новый молодец один большую до вас просьбу имеет…
– Который? – спросил Астрапидес, – не тот ли, что из Турции бежал?
– Этот самый! – отвечал пастух.
– Что ж, очень рад! – воскликнул Астрапидес, – пусть зайдет завтра вечером. А лучше бы еще было, если б и сам побывал вместе с новым молодцом. Завтра, как свечереет,
