о нрава и очень любила наряды, а муж был немного ревнив и очень расчетлив.
Когда жена покупала себе новое платье или убор – муж любовался на нее тайно, но ей всегда почти говорил, насупивши грозно брови:
– Конечно, это очень красиво и к тебе пристало. Только на что это замужней женщине так часто украшать себя? Посторонних мужчин искушать красотой своей тебе грех… Ты ведь добродетельна и верна, на что же беспокоить их напрасно; а мне, мужу, ты и попросту хороша…
– Прости уж мне, несчастной такой и глупой женщине, – отвечала ему красавица с лукавой кротостью. – Такая я дура. Для самой себя люблю наряжаться…
Муж вздыхал, глядел угрюмо; а наряды и сам покупал, деньги давал ей; хоть и неохотно и гневаясь, а все-таки давал, потому что, в случае отказа, она умела такое печальное и кроткое лицо сделать, и глаза у нее были такие прекрасные и сладкие, что он покачает головой, ногой даже топнет иногда, а деньги, хоть и не просто даст, а все-таки кинет перед ней со звоном от досады на стол и скажет, махнув рукой:
– Сказано – женщина! Одно слово, понимаешь ли ты, – женщина!
– Понимаю, очень даже понимаю – ответит жена, и возьмет и поцелует.
А он ей:
– Ну, вот видишь, видишь, не правду ли я говорю – сказано: женщина! И что это за волшебство такое?! От Бога это нам утешение, или от сатаны погибель? – не знаю, и не постигнет никогда этого мой ум!..
– От Бога! от Бога!.. – уверяла жена, лаская его. – Я знаю, что я от Бога; а если тебе другая понравится, и ты ей не только подарки сделаешь, но только полюбуешься на нее – так это будет от дьявола… Право, ты мне верь, радость моя, – это так…
– Ну, а ты, когда ты взглянешь на молодца – это ничего?..
– Я гляжу только, у меня глаза есть – что ж делать!.. Конечно, это ничего…
– Ну, а они-то на тебя смотрят? Как ты скажешь…
– Пусть смотрят и тебе завидуют – вот и все… я очень рада…
– Знаю, знаю, что рада! Вы все этому рады! – укорял муж, и глаза его хотя и сверкали притворной на нее злобой, но она знала, что это все притворно и что он не только сам ее любит, но и верит ее к себе любви.
Спорили они между собою иногда и о другом. Муж говорил, что у него «глаза такие открытые», что ни одна женщина обмануть не может; а жена говорила, что нет такого мужчины, которого бы женщина умная не могла бы обмануть…
– Если жена у тебя хорошая и честная, и тебя любит то надо ей верить; а обмануть и тебя можно, хотя ты и очень умный…
Раз так-то они рассуждали и дружески спорили при посторонних людях, которые пришли к ним в гости, и муж воскликнул:
– Не обманет меня женщина… Никогда!.. Даже ядес я всегда выиграю у нее, потому что я очень хитер и внимателен…
– Так давай сделаем ядес! – сказала жена.
– Давай!.. Принеси косточку.
Жена сходила в кухню, принесла куриную косточку и сказала:
– Вот теперь у нас и свидетели есть… Если я выиграю ядес, чтобы муж мне купил полосатой хашламы на одно платье и голубого атласа тоже на одно платье, и пару серег бриллиантовых, и дал бы еще слово, что больше своим умом и хитростью противу женщин хвалиться вперед не будет… И еще…
– Довольно! Довольно! – воскликнули гости.
– Пусть назначает больше! – сказал муж насмешливо. – Я на все согласен. Даю слово, потому что проиграть не боюсь. Она проиграет…
Жена улыбнулась и не сказала ни слова. Один из гостей тогда спросил:
– А что же вы, госпожа моя, обязываетесь сделать, если вы проиграете? Мы свидетели, мы же и судьи между вами будем.
– Что прикажет тогда мой муж, то и сделаю беспрекословно и с радостью… Пусть его на то воля будет… Назначать ему мне, что бы то ни было, едва ли придется, потому что ведь я не боюсь проиграть. Только прошу, чтобы игра продолжалась до трех раз, а не кончалась бы с одного раза.
Все, и муж, и свидетели изъявили на это согласие. Тогда они переломили косточку, и с этой минуты игра началась.
Длилась она более трех месяцев и все не кончалась.
Обоим было трудно. Необходимо было большое внимание. У мужа ум был занят торговыми оборотами; у жены хозяйством и детьми. У каждого были свои затруднения и горести; муж беспокоился о двух кораблях с пшеницей, которые были отправлены им далеко, и никаких известий об них долго не было. У жены было отягощение по дому, потому что старая, верная служанка, во многом ее заменявшая, в это время заболела, и ей, с новой и неопытной наемницей, было иногда очень трудно. Было и общее им обоим страдание, когда заболел младший их мальчик, которого они оба очень любили.
Но,
