дверь ванной заскреблись, точно пришла шкодливая кошка.
– Элечка! Я волнуюсь! С вами все хорошо? – сказали в самую щель.
Эля поспешно зажала кулак, пряча цепочку. Щелкнула шпингалетом. У двери стояла хозяйка квартиры в наспех наброшенном халате. Ее глазки были выпуклыми, как у мыши.
– Все отлично, Эмилия Максимовна!
– А почему вы закрылись?
– А что? Нельзя душ принять?
– Да, Элечка! Но среди ночи?! – в ужасе от такой самодеятельности хозяйка запахнула на груди халат. Она все на свете ухитрялась делать трагически. Даже суп глотала так, словно травилась навеки.
– А среди чего можно? Посреди города? – Эля проскочила мимо нее в комнату. А то увидит грязь на пижаме и тогда вообще не отстанет.
Она стояла у своей двери, прильнув к ней ухом, и слушала, как Эмилия Максимовна шуршит в коридоре. Ходит, недовольно разговаривает сама с собой. Потом заглядывает в ванную, дергает штору, проверяет, не спрятался ли кто. Нерешительно приближается к двери, касается ручки, стоит и дышит. Эля ждала, пока она постучит, но хозяйка не стучала.
– Да уйди ты! Сгинь, пожалуйста! – одними губами, беззвучно, попросила Эля.
Ей было так скверно, что душу выворачивало наизнанку. А потом вдруг обожгло ладонь. Жар распространился по пальцам, скользнул к запястью и перешел в легкое покалывание. Внутри ладони, между костями, что-то зашевелилось. Это было отвратительно. Эля едва не завизжала.
Гадалка кашлянула, неуверенно завозилась и, наконец решившись, ушла в свою комнату. Сгинула, исполнив желание Эли.
Эля разжала пальцы. С ужасом уставилась на ладонь. У нее на глазах цепочка, ставшая серебристой змейкой, проползла сквозь кисть руки и уютно устроилась на запястье. Эля трусливо тронула ее пальцем: обычный браслет. Не осталось ни крови, ни раны, ни других следов.
Эля легла в кровать. Приняла позу эмбриона. Закрыла глаза. Ей хотелось выключиться и дотянуть до момента, когда снова получит псиос. Она пообещала себе, что теперь будет тратить его очень бережно. Никаких наслаждений, после которых ощущаешь себя прогоревшей головешкой. Хватит скатываться по наклонной! Надо устроить жизнь, найти другую квартиру или пусть комнату, но нормальную, поступить в институт. Эля давно обещала себе, что все так и будет, но сразу после прикосновения к ее лбу сухого пальца Гая теряла над собой контроль и откладывала до следующего раза. А потом все опять повторялось.
Во второй раз она проснулась через час. Если это можно назвать «проснулась». Дикая боль сбросила ее с кровати. Обхватив колени, Эля сидела на полу, раскачивалась и хрипела. На уровне солнечного сплетения что-то медлительно ворочалось. Казалось, во внутренности забрался крот и, выбираясь наружу, копает ход. Дико больно. Эля не могла даже крикнуть и позвать на помощь.
Ей пришло в голову, что это снова та змейка, которая вползала ей в руку, но нет… Вот она, лежит на полу, рядом с опрокинутым
