какую реакцию это вызовет у аудитории и у наших противников, да?
– Да, конечно. Я же написал в подстрочнике, что данный акцент делается для того, чтобы аудитория понимала, кто стоит на страже интересов страны, а кто просто вредит ей, прикрываясь термином «оппозиция».
– Ага. А теперь послушай, как эта оппозиция среагировала.
Он перемотал пленку до сюжета, в котором Новодворская давала интервью. Сначала она читала тот самый фрагмент речи, затем отложила лист и начала говорить:
– Они дошли до такого бесстыдства, что даже уже не пытаются придумывать новые формы для своих ушатов с помоями, которые они льют в народные уши. Я сейчас прочту текст, с которого практически слово в слово была списана эта речь. Послушайте:
«Наши нейтральные критики могут говорить все, что они хотят. Со всеми их литературными и социальными навыками они, вероятно, не смогут завоевать одну советскую деревню. Эти всезнайки не особенно размышляют на тему того, о чем они пишут, так как сами они не находятся в опасности, пока героическая немецкая армия защищает Европу, а значит, и их. Они не имели бы большого шанса писать военную критику, если бы немецкая армия стояла в стороне и позволяла Большевизму проходить торжественным маршем… Один немецкий солдат, борющийся на Востоке, делает больше, чем все они со всей их болтовней, которая возможна только потому, что тот самый немецкий солдат защищает их своим мечом».
Новодворская закончила читать, камера взяла ее лицо крупным планом.
– Автор этого текста – коллега кремлевских мастеров пропаганды. Широкой аудитории его имя хорошо известно. Это доктор Йозеф Геббельс. Фашист и военный преступник. Министр пропаганды Третьего рейха. Именно эти его речи лежали в основе преступлений против человечества. Именно его министерство оправдывало перед немецким народом концлагеря, зверства и массовые убийства. Хорошие выросли у него ученики. Становится понятно, что ждет страну в следующем году, если нынешний год заканчивается трансляцией речей Геббельса по федеральным каналам.
Гордеев выключил телевизор и уставился на меня:
– Может, объяснишь мне все это?
– Да по-моему, и так все понятно, Федор Иванович, – начинаю я речь в свое оправдание. – Это же за уши притянуто.
– А по-моему, непонятно.
– Иван Федорович, да что ее слушать, она же сумасшедшая. Помешанная на «кровавой гэбне» и фашизме. Небось сама на ночь Геббельса читает, вот ей везде призраки и мерещатся. Уцепилась за русского солдата, который закрывает грудью страну от террористов, и вспомнила Геббельса с «мечом». Все, кто связан с медиа, читали Геббельса когда-то. Может, у меня в момент написания всплыла в сознании эта формулировка. Знаете, иногда бывает так, когда пишешь…
– А я вот Геббельса не читал, Антон.
– Ну… Федор Иванович, я тоже его… не особо… просто.
– Просто? Вов, ну-ка прочти, что ты мне утром показывал.
Вова
