орой одинокой жизнью, и им, казалось бы, ничего не мешает вести духовную борьбу, они могут много читать, посещать занятия, встречаться со священником, то есть неослабно идти по пути спасения. И вдруг недоумение: «Как замечать грехи? Как их различать? Как их видеть?» Это явный признак того, что в человеке продолжает жить и увеличивается гордость. Она и не дает видеть своих грехов. Собственно говоря, радуясь успехам в борьбе с грубыми грехами, мы подпитываем тщеславие, а от него возрастает гордость, которая ослепляет ум, и мы не различаем других грехов, кроме смертных, уже побежденных, и не знаем, как и с чем дальше бороться. От этого и рождается странное мнение: «Не согрешишь, не покаешься». Как будто для подлинного покаяния нужно непрестанно грешить смертными грехами. Нет! Надо освобождать ум от гордости, и он увидит великое море грехов. От этого видения покаяние будет постоянным, а главное, оно будет возрастать до Небесного Царства. Итак, желающий себе спасения пусть разберется с собственными страстями основательно и обязательно распознает самую опасную из них – гордость, как и в чем она проявляется, чтобы, исцелившись от слепоты, научиться вести искреннюю борьбу со всеми страстями – болезнями человеческой души.
Несколько слов о структуре книги. В начало рассмотрения страсти гордости представлены выдержки из творений святых отцов Церкви. К ним, в качестве скромного приложения, предлагаются пояснения с примерами, которые в духовном смысле соответствуют мнению подвижников благочестия, но изложены современным, а потому более доступным и понятным языком, что поможет в усвоении темы.
Некоторые фразы и предложения в тексте выделены, желательно обратить на них внимание и запомнить, хотя принять изложенное не всегда бывает легко. Но вера, имеющая в своей основе ложные понятия, разве приведет ко спасению?
Остается пожелать внимательному читателю, с упованием на Бога, усердно и терпеливо применять в жизни новые знания. Господь да поможет!
Отцы Церкви о гордости
Святой Иоанн Кассиан Римлянин[1]
Борьба с духом гордости
132. Восьмая и последняя брань предлежит нам с духом гордости. Страсть эта, хотя в порядке изображения борения со страстями полагается последнею, но по началу и времени есть первая. Это самый свирепый и самый неукротимый зверь, нападающий особенно на совершенных и с лютым грызением пожирающий их, когда они достигают почти уже самой вершины добродетелей.
133. Гордости два рода: первый тот, которым, как сказали мы, поражаются мужи высокой духовной жизни; а другой захватывает новоначальных и плотских. И хотя оба эти рода гордости воздымает пагубное возношение как пред Богом, так и пред людьми, однако тот первый прямо относится к Богу, а второй собственно касается людей.
Начало сей последней и средства против нее мы исследуем, если Бог даст, в последних главах сей книги, а теперь о той первой, которою искушаются, как мы выше сказали, преимущественно совершенные, намерение у нас есть не много порассудить.
134. Нет никакой другой страсти, которая бы так истребляла все добродетели и так обнажала и лишала человека всякой праведности и святости, как эта злая гордость: она, как всеобъемлющая некая зараза, не довольствуется расслаблением одного какого члена или одной части, но все тело повреждает смертельным расстройством и стоящих уже на высоте добродетелей покушается низвергну ть крайне тяжким падением и сгубить. Всякая другая страсть довольствуется своими пределами и своею целью, и хотя тревожит и другие добродетели, однако против одной главным образом направляется, ее преимущественно теснит и на нее нападает. Так, чревоугодие, то есть страсть к многоедению или сладкоедению, портит строгое воздержание, похоть оскверняет чистоту, гнев прогоняет терпение. Так что иногда преданный одной какой-либо страсти не совсем бывает чужд других добродетелей, но по сгублении той одной добродетели, которая падает от ревниво вооружившейся против ней противоположной ей страсти прочие может хотя отчасти удерживать, а эта, коль скоро овладеет бедною душою, то, как какой-нибудь свирепейший тиран, по взятии самой верхней крепости добродетелей (смирения) весь их город до основания разрушает и разоряет. Высокие некогда стены святости сравняв и смешав с землею пороков, никакому уже потом знаку свободы в душе, ему покоренной, не попускает он остаться. Чем более богатую пленит он душу, тем более тяжкому игу рабства подвергает ее, обнажив от всего имущества добродетелей с жесточайшим ограблением.
135. Желаешь ли точнее узнать меру силы этого жесточайшего тирана, приведем себе на память, как такой ангел, которого за чрезмерность его блеска и красоты назвали Люцифером, низвергнут с неба не за другое что, как за эту страсть, и как он, уязвленный стрелою гордости, из такого высшего чина блаженных Ангелов ниспал в преисподнюю. Итак, если такую бесплотную силу, украшенную столь значительными преимуществами, одно возношение сердца могло низринуть с неба на землю, то с какой
Добротолюбие. В 5 тт. Т. 2. М.: Сибирская Благозвонница, 2010. С. 81–92. Нумерация сохранена как в оригинале.
