лекарствами. Ночью ни ему, ни ей не спалось. Мысли не давали спать. Обоих занимал вопрос, что же будет дальше, как изменится их жизнь после этого странного ДТП.
Наутро Юрий отправился электричкой в Подмосковье на тренировочную базу «Спартака» в Тарасовке. Его встретили основатель команды Николай Петрович Старостин и тренер Никита Павлович Симонян. Они знали о происшествии и были полны решимости бороться за Севидова. Между тем никто из них еще не знал, чем завершилось происшествие для пострадавшего. В больнице «Скорой помощи» неопытный врач-студент дал ему наркоз. Сердце академика Рябчикова не выдержало, и он скончался.
Едва Севидов успел побеседовать со Старостиным и Симоняном, как в Тарасовку прибыла милиция. Был проведен довольно жесткий по тональности допрос. Во время допроса бомбардир «Спартака» узнал и фамилию потерпевшего, и его регалии, и о том, что он умер в больнице. Вот только о том, что Рябчиков умер от медицинской ошибки, не было сказано ни слова. Почему? Да потому, что в дело вмешалась политика. Академик был в фаворе у руководства КПСС. Его родственники (прежде всего жена) спешно задействовали связи внутри партии. Дело тут же приобрело оттенок политического, а Юрий оказался за решеткой – сначала как подследственный, а затем как подсудимый.
По сути, судебная расправа над Севидовым была госзаказом. Еще во время следствия в «Комсомольской правде» появился гневный обличительный материал, где футболист обвинялся в мыслимых и немыслимых грехах. Справедливого суда можно было не ожидать. Решение принимал не судья, а некто в партийных верхах, используя так называемое «телефонное право». «Десять лет максимум по этой статье? Так дайте ему десять!» – поступил приказ оттуда. И судья его неукоснительно выполнил. Кстати, процесс вел молодой судья, так как опытный решил не участвовать в заведомо заказном судилище.
Если для коммунистов вина Севидова в смерти академика Рябчикова была очевидна, то для нас это вовсе не факт. А вот с причинами аварии немного сложнее. Мы сразу же отметаем любые возгласы о фатальном стечении обстоятельств и обращаем внимание только на совокупность фактов. Был ли виновен футболист в происшествии на Котельнической набережной? Да, так как изначально он сел за руль в нетрезвом виде на фоне общего негативного эмоционального состояния (неудачи на поле, ссора с женой). Он мог сколько угодно утверждать, что днем лишь пригубил чуть-чуть коньяка. Однако ехать двадцать метров и не видеть, что на капоте твоей машины лежит человек, в трезвом (адекватном) состоянии вряд ли возможно. Неадекватностью можно объяснить и странные «маневры» с автомобилем после аварии. Однако насколько виноват Севидов, настолько же виноват и академик Рябчиков, забывший навеселе об элементарных правилах дорожного движения.
А вот то, что произошло дальше, является ярким примером халатного отношения людей к выполнению своих обязанностей. Сотрудники ГАИ не составили общую картину происшествия по горячим следам. Врачи знали,
