Живодера. Тигр вновь лишился семьи и родного дома, к тому же в этих местах он был единственным оставшимся в живых потомком Тимура. Внизу по дорогам долины наступали узбеки, численность которых достигала трех-четырех тысяч. Вскоре явившийся из-за реки Шейбани утвердится в стенах Самарканда; но пока – об этом сообщили из Садов на Равнине – осторожный Узбек остается в своем лагере за пределами городских стен. Нет сомнений в том, что пройдет всего несколько дней, и он войдет в город. Ради этой ничтожной отсрочки горожане не захотят вступать в бой с узбеками. Окажись с ними Бабур, возможно, они стали бы сражаться ради него.
Беки Бабура препирались друг с другом в горном убежище. Слушая их, Бабур сказал: «Как бы то ни было, когда-нибудь мы с божьей помощью возьмем Самарканд».
Попытка Бабура с налета захватить город окончилась полным унижением. Мощные стены оборонял бдительный отряд, и участники нападения отхлынули не менее проворно, чем шли в бой. Укрывшись в безопасных горах, юный Тигр довольно трезво оценивал свое положение. Сознавая собственную неопытность, он понимал, что его противник – одаренный полководец с большим опытом. Из страха перед узбеками местное население не решалось поддержать Бабура. К тому же теперь городской гарнизон готов к отражению следующей попытки нападения.
В довершение всего продовольственные запасы были на исходе. Беки, праздно сидя в своих шатрах, не могли предложить никакого плана и лишь вели нескончаемые споры, пока однажды Бабур не прервал их пререкания.
«А ну-ка, пусть каждый из вас хорошенько подумает и скажет, когда мы с божьей помощью возьмем Самарканд?» Некоторые ответили: «Возьмем в следующие жаркие месяцы». А на дворе стояла поздняя осень. Другие говорили: кто – «через месяц», кто – «через сорок дней», кто – «через двадцать». Военачальник Кукулдаш заявил: «Через четырнадцать дней возьмем». Бог указан, что тот был прав: ровно через четырнадцать дней мы взяли город.
В это время я видел удивительный сон: мне приснилось, будто ко мне пришел досточтимый ходжа Убайд Аллах [Ахрари], руководитель святых. Я вышел ему навстречу, ходжа вошел и сел. Перед ходжой расстелили достархан[13], быть может, слишком простой. По этой причине в сердце досточтимого ходжи запала некоторая обида. Я сделал знак, что это не моя вина. Ходжа понял, и извинение было принято. Он встал, я вышел его проводить. Он взял меня за правую руку и так приподнял, что одна моя нога отделилась от земли. Ходжа сказал по-тюркски: «Шейх дал тебе Самарканд».
После этого, хотя замысел наш был известен, мы положились на Бога. Мы двинулись на Самарканд вторично. Ходжа Абд-аль-Макарам сопутствовал нам. [Возможно, чтобы подкрепить знамение, данное Бабуру во сне.] В полночь мы достигли моста через Пул-и-Магак [Глубокий ров] в общественном саду. Оттуда мы отрядили семьдесят или восемьдесят надежных людей с лестницами, чтобы они приставили лестницы к стенам крепости
Достархан
