ее слабости – такая сила, которой невозможно противостоять.
На следующий день мы прибыли в Кариссу и расстались с «Волшебной странницей» – Мотя и кок махали руками, грустно смотря нам вслед. Мы помахали в ответ – может, еще свидимся?
Карисса была скорее перевалочным пунктом на торговом пути, чем настоящим городом. Половину ее территории занимали складские помещения. Сюда доставляли мешки с выращенными на юге бобами и рисом, привезенными издалека плодами шоколадного дерева и душистыми пряностями; тару с тщательно упакованными в бумагу и заклинания южными фруктами; сотканные на юго-западе яркие ткани и сделанную там посуду из цветного стекла и хрупкого костяного фарфора. Потом все это корабли перевозили на восточный берег Тихого озера – в Риган, откуда начинались торговые пути к центру Империи, или отправляли вниз по Найре – на север, до самого Северного моря. Обратно везли рожь и овес, шерсть и меха, мед и глиняную утварь. Обогнуть Тихое озеро по суше было намного труднее – вокруг на лиги и лиги простирались болота, а в глухих лесных чащах жили древние опасные твари, нападавшие на людей.
Так что сейчас, шагая по мосткам пристани и ведя в поводу коней с навьюченной поклажей, мы разглядывали несколько стоящих у причалов разномастных судов со спущенными сходнями, по которым, как муравьи, с мешками на спинах бегали грузчики.
Само поселение было деревянным – глины для кирпичей или камня в округе не водилось, а доставкой того, что не может принести прибыль, купцы не заморачивались. Даже тротуары были из дерева – Тиану показал на красноватые спилы, объяснив, что это – местный вид осины, который, как и всякая осина, не гниет в воде.
Мы решили задержаться в Кариссе до завтра. А остаток сегодняшнего дня потратить на то, чтобы закупить поистраченные припасы и фураж и послушать, о чем говорят местные жители – уважение к слухам как источнику информации привил нам Арден. А еще мне хотелось переночевать в гостинице, где есть просторная кровать и можно по-человечески вымыться. О последнем я мечтала больше всего – рыбная ловля в одежде чище не делала, как, впрочем, и ополаскивание в крошечном медном тазике прямо в каюте.
За пару серебряных монет мы договорились оставить Сивку и Бурку в большой леваде с яркой весенней травкой. Слуги в нашем присутствии натаскали им под навес в углу загона свежего сена, насыпали овса, принесли ведра со свежей водой. А мы наложили на наш транспорт заклинания от угона. Кони, хотя и не смотрелись породистыми скакунами, выглядели веселыми и ухоженными и могли привлечь чей-то нездоровый интерес. Нездоровый, потому что, проявив его к нашему имуществу, здоровее точно не станешь – так шибанет молнией, что мало не покажется.
На прощание меня понесло к озеру – взглянуть в последний раз на этот синий простор. Но интересным оказался и берег – вдоль него, насколько хватало глаз, тянулись навесы, под которыми разделывали, сушили, вялили, коптили и солили рыбу. Разнокалиберные тушки висели на низках, как сохнущее белье, – я никогда еще такого не видела. Ти быстро сориентировался, подошел к какому-то мужику и вернулся, держа в руках пару кульков, из которых
