к калитке. Однако здесь возникло замешательство. Как оказалось, взрывом тротиловой шашки вырвало лишь кусок железа и пару досок. В образовавшийся проем с трудом мог пролезть даже ребенок. Геберт сунул в него руку и стал открывать запор. В это время со двора прогремела автоматная очередь, раздался стук по железу. В воротах появилось с десяток дыр, светящихся изнутри. Взвыл и повалился на бок Усман. Во двор полетели еще две бутылки с зажигательной смесью и граната.
В этот момент Геберту удалось открыть калитку. Моджахед бросился к дому и тут же навалился грудью на взрывную волну и осколки брошенной пару секунд назад кем-то из своих гранаты. Замерев на месте, он рухнул на колени и повалился набок. Зарычав от досады, Хаваж рванулся вперед. Перешагнув через Геберта, он на ходу послал очередь вслед метнувшемуся в дом мужчине. Судя по всему, это был кто-то из родственников главы. У крыльца остался лежать еще один. Его, видимо, пытались затащить в дом, но не успели. Стреляя по окнам, Хаваж пригнулся и побежал к ним. Посреди двора горел бензин.
Раздался звон битого стекла. В тот же миг боковым зрением в одном из окон Хаваж увидел вспышку. Тут же сел на корточки, направил туда ствол автомата и надавил на спуск. Мимо быстро пронеслись две тени. Он огляделся. Ворвавшиеся во двор боевики были для тех, кто в доме, хорошими целями на фоне горящего бензина. Он выпрямился и бросился к входу. В этот момент кто-то метнул в окно гранату. Внутри дома раздался грохот, зазвенели вылетевшие из рам стекла.
Хаваж не понял, как оказался в комнате. Глаза разъедал дым сгоревшего тротила, пороховых газов. Пожара не было, только по одной из занавесок вверх полз маленький огонек. Он наугад выстрелил в дверной проем. Туда тут же метнулась чья-то тень. Хаваж закашлял, присел и вдруг увидел сидящего под столом человека. Он смог разглядеть лишь его контуры. То, что это был кто-то из членов семьи главы администрации, он не сомневался и тут же выстрелил. Раздался детский крик, запричитала женщина. Стало ясно: под столом прятались двое – ребенок и, скорее всего, его мать.
Наконец вспыхнули и ярким пламенем загорелись занавески, и в свете пламени Хаваж наконец увидел свою жертву. Под столом завалилась набок молодая полуодетая чеченка, по которой ползал окровавленный малыш.
Внутри Хаважа все перевернулось. Он огляделся по сторонам, но никто не заметил, как он стрелял под стол. В комнате попросту никого не было. Зато из соседней доносились крики и глухие удары. Он выпрямился и устремился на шум. Взору открылась просторная гостиная, посреди которой лежал пожилой окровавленный мужчина. В углу двое моджахедов Хаважа били ногами молодого парня. Судя по валявшемуся рядом автомату, это он стрелял в окно, а лежавший на полу как раз и был главой администрации. Где-то во второй половине дома запричитали женщины, раздались выстрелы. Через пару секунд все стихло.
– Это и есть Гурно, – подтвердил появившийся сбоку Кахир Элимханов и присел перед пожилым. – Этого шакала еще во дворе ранило осколком гранаты, но он смог сюда доползти...
– Хватит, – поморщился Хаваж, чувствуя, что больше не может находиться
