квартирку на Юго-Западе, в которой ночевал сейчас и которую получил его отец еще до того, как стал генералом. Азарцеву не хотелось ее обустраивать. Он думал, там будет жить Оля, когда окончит институт. Если честно, у него были связаны с этой квартирой не самые лучшие воспоминания. В ней так и осталось все так, как было, когда они только начали встречаться с Юлией. Родители тогда уже жили здесь, на так называемой даче, а у них там была бурная молодая жизнь, постоянно толпились гости, на одном диване ночевали минимум шесть человек… И все тогда было не так, как сейчас.
– И ты жалеешь, что у тебя теперь собственная клиника? – Юлия наклонилась и снизу посмотрела на него. Азарцеву показалось, что в лицо ему заглянуло чудовищное животное, наделенное нечеловеческим, странным, немигающим, очень светлым взглядом. «Ну, чистый удав!» – содрогнувшись, подумал он.
– И между прочим, когда ты погорел первый раз на строительстве той больницы, я тебя не бросила! Это ты ушел от нас с Олей. – Юлия отодвинулась и сделала вид, что смахнула слезу.
– Это правда, что ты не бросила, – сказал Азарцев. – Это правда, что я ушел. Я подлец, извини. Но поэтому мы и работаем вместе. Если бы из семьи ушла ты, а не я, ни о каком сотрудничестве и речи бы не было.
– Но все-таки почему ты ушел? – Юля протянула к рукаву его пиджака когтистую лапку.
– Дорогая, ни один мужчина не вынесет, если его постоянно называть идиотом. Учти это на будущее, когда будешь снова выходить замуж.
– Я не собираюсь снова выходить замуж! – вскипела Юля. В ее глазах засверкали опять злые огни. – Я считаю, что я уже замужем. За тобой! Что с того, что мы не спим! Зато мы вместе владеем этой клиникой. Вернее, владеешь ты, а работаю – я. А идиотом не надо быть, тогда и называть так тебя не придется. Так ты согласен на устройство гинекологического отделения?
– Нет, Юля, нет! В материальном плане это мало что даст. Аборты стоят недорого, а я потеряю дом.
– Сейчас можно делать не только аборты. Разрешено прерывать беременность на любом сроке!
– Как это – на любом? И в восемь, что ли, месяцев тоже? – изумился Азарцев.
– Ну, у тебя правда куриные мозги! – не выдержала Юля. – Ничего-то ты не знаешь, кроме своих операций. Имеются так называемые социальные показания. Приходит, допустим, женщина, говорит: «Вот, я без мужа, беременна, приехала с Украины, жить не на что, прописки нет, работы нет. Прервите мне беременность, а то я порешу ребеночка и сама потом утоплюсь!»
– И что, прерывают?
– Естественно, прерывают. Ведь если она этого ребеночка родит и оставит в Доме ребенка, кормить-то его кто-то должен будет! А налогоплательщики у нас сейчас сам знаешь какие! На детей, пенсионеров, инвалидов денег и так не хватает. Поэтому разрешено беременность прерывать на любом сроке по желанию женщины.
– Но ведь это узаконенное убийство! – с недоумением посмотрел на Юлию Азарцев.
– Опять ты о высоких материях! А войны – не узаконенное убийство? Нам надо думать,
