у меня остается много свободного времени. Будь оно проклято! Мне даже готовить не для кого! Муж обедает, а зачастую и ужинает вне дома, сын тоже взял моду ходить с друзьями в кафе, вместо того чтобы пользоваться моими услугами. Золотая молодежь, денег полные карманы. Я им не нужна. Теперь не нужна. Мои мужчины стали такими самостоятельными! Они друг с другом прекрасно ладят, а меня не замечают. Иногда я думаю: лучше бы у меня родилась девочка.
Господи, о чем это я? Женька – смысл моей жизни. Я сумасшедшая мать. Если бы он еще позволял любить себя! Он высок ростом, широк в плечах, мало того, у него уже усики пробиваются. А наш телефон обрывают девочки. В Питер наверняка поехали не одни ребята. Деньги у Женьки есть, на этот счет папа не скупится. Ведь Женька – единственный сын, наследник, продолжатель дела. Меня сын откровенно стесняется. Я – ноль. Домохозяйка. Все правильно: за что меня уважать? За то, что я загружаю белье в стиральную машину, а кастрюли – в посудомоечную? Отец – другое дело. Он глава компании. У него в подчинении человек триста, офис почти в самом центре Москвы, склады на окраине.
А теперь хочу рассказать главное: как я дошла до жизни такой. В чем причины странных поступков, которые я совершила за последние полгода. О роковой роли новой норковой шубки и красного чемодана. О том, почему в моей сумочке лежали два билета на поезд. И почему я ни одним из них не воспользовалась.
О том, как Галя Зайкина, в замужестве Конанова, умерла у подъезда собственного дома. И очутилась в аду.
Но сначала о рае…
В аду
– Проходите, гражданка.
В дверь робко, бочком вошла женщина средних лет с бледным ненакрашенным лицом. Хлынов, сравнивавший всех со своей красавицей женой, невольно вздохнул. Эта небось скандалов супругу не закатывает. Тихая, скромная, одета непритязательно.
– Присаживайтесь.
– Если вы насчет телефона, то Бог с ним. – Она махнула рукой. Так и не присела, и во время всего разговора косилась на дверь. Словно хотела сбежать.
– То есть как? – оторопел Семенов.
– Это все муж. Телефон – его подарок. Должна же я была как-то ему объяснить? Я и сказала: украли. А он: «Иди в милицию! Или ты врешь!» Мне все знакомые сказали, и на работе тоже, что дело безнадежное. Только время зря потратила. Но я ради мужа…
– Ну, это вы не правы, гражданка! – разозлился вдруг Хлынов. – Хотите сказать, что мы даром хлеб едим? Все так говорят! Ругают милицию! А преступник меж тем пойман! Сейчас вы должны будете его опознать.
– Как это? – испугалась женщина. И торопливо заговорила: – Темно было. Я его почти не разглядела. И лицо не запомнила. Я вообще его не видела!
– Преступника? – усмехнулся Хлынов.
– Лицо.
– Но хоть что-нибудь?
– Высокого роста, волосы светлые, – неохотно сказала женщина. – И еще нос картошкой. Он его портил.
– Преступника?
