style="font-size:15px;"> – Так это… В деревне жил. Потом в Москву подался.
– И давно ты в Москве?
– Да уж лет десять.
– На нелегальном положении, значит. Как решаешь проблемы с законом?
– Так это… – Пенкин смотрит на капитана в упор. Взгляд его невинен, как у младенца. Глаза серые, ресницы светлые, пушистые. Вдруг меж них мелькает искорка, словно бы втайне Пенкин потешается над своим собеседником. Впервые в душу Хлынова закрадывается сомнение. А так ли он прост, этот Пенкин?
– Ну-ну, договаривай.
– Как-то решаю, – бормочет Пенкин. Понятно: взятки дает. А деньги откуда?
– Работаешь?
– Ага! – вновь оживляется Анатолий. – На стройке. Рабочие руки повсюду требуются. Строится Москва. А я и каменщик, и плотник, и в электрике малость соображаю. Работаю. Как не работать?
– Живешь где?
– Квартиру снимаю. Хрущоба под снос, первый этаж. Цена сходная.
– Хозяева, понятное дело, о судимости не знают.
– Почему не знают? – удивился Пенкин. – Свои же.
– Понятно. Тоже из мест не столь отдаленных. Рыбак рыбака… Больше закон не нарушал? Я имею в виду, не находился ли ты под следствием?
– Не-а.
– Точно? Не врешь?
– Богом клянусь, начальник! Ни-ни! Жил тихо.
– А как же с мобилами вышло?
– Бес попутал. Я ж говорю: запишите явку с повинной. Работы не было, ну и я…
– Когда украл первый телефон?
– В начале ноября. – Тон Пенкина резко меняется. Теперь он серьезен. Хлынов тоже: все сходится. Первое заявление от потерпевшей поступило в ноябре. Анатолий морщит лоб: – Точную дату не помню. Праздники, выпить захотелось. А денег нет. С работой перебои.
– Праздники какие?
– Как какие? Ноябрьские! Красный день календаря!
– Так ты за коммунистов? Ноябрьские-то отменили!
– Э-э-э, начальник. Не отменили, а добавили. Теперь с четвертого можно начинать. И аккурат по восьмое.
– Логично. Значит, ты пьешь?
– Точно!
– Ты – алкоголик?
– Да ты что?! Какой же я алкоголик?!
– Но телефон украл, когда трубы горели. Что со вторым?
Далее Пенкин подробно рассказывает, как воровал у доверчивых гражданок мобильные телефоны. Мужик он симпатичный, потому женщины подпускали его близко, с некоторыми он даже знакомился перед тем, как ограбить. И заявляли они скорее от обиды, потому что имели на Пенкина виды. А тот обманул ожидания, оказался обычным вором. Хлынов подозревал, что потерпевших было гораздо больше. Пенкин говорит о пяти украденных телефонах. Врет? Заявлений четыре. Надо дать объявление на телевидение. Фото, видеосъемку. Может быть, его и опознают.
– Кто надоумил тебя прийти с повинной?
– Так это… – Пенкин запнулся. Теперь его гладко выбритые щеки заливает румянец, взгляд затуманивается. Хлынов отмечает, что мужик
