живущий на этих просторах. Когда уже ничего нет, кормить начинает лес. Так во время войны, когда все здоровые мужики были на фронте, а часто случался неурожай или картошка к середине зимы сгнивала, деревня спасалась медвежатиной. В то время на косолапого лицензий не требовалось, это за лося могли и в тюрьму посадить, потому мой отец, еще будучи подростком, караулил зверя на колхозных овсах или искал берлоги по осени, когда белковал, и берег их до зимы. Берлога со зверем – это что твоя кладовая! Понадобилось – пришел и взял, а нет, так и пусть себе лежит, не испортится. Когда отец отстреливал медведя на берлоге (в одиночку, с одностволкой!), бабы и пацаны впрягались в конские сани (лошадь к зверю было не подвести), ехали в лес, грузили добычу и везли в деревню. А там снимали с него шкуру, причем ее сразу же выскребали, чтоб и жиринки не пропало, мясо делили на всех и таким образом поднимали военных ребятишек. И что любопытно, именно добыча и ее дележ превращали колхозников в настоящую общину, основанную на совести и справедливости. Например, долю увеличивали, если в семье был парень призывного возраста – хоть немного откормить следовало перед фронтом. Болящим давали внутренний жир, желчь, лапы, когти – это ведь не зверя добывали, а целую аптеку!
Уже в наше время есть много охотников, живущих в сельской местности, – в основном это пожилые люди, которые достаточно просто и надежно пополняют свой мясной рацион добычей легко восполнимого зверя – зайца. Не нужно ни лицензий, ни путевок, только гончака, ружье да опыт. И ходить далеко не нужно – несколько километров от деревни. За две-три недели, по чернотропу и первому снегу, зайчатники обеспечивают себя на всю зиму да еще детям в город посылают. И жалуются только, шкурки приходится выбрасывать, не принимают…
Мне кажется, в нашей стране с ее историческим укладом живущих с лова, к природным «запасам», включая дикорастущие, и следует относиться как к общедоступному стратегическому запасу. Русский человек, в жилах которого течет ловчая кровь, всегда способен воспользоваться им, и по неписаным законам никогда не станет злоупотреблять своей возможностью. Когда его положение таково, что он может прокормиться, например, за счет своего хозяйства и заработка, будьте уверены, человек не пойдет в лес и не станет стрелять все, что шевелится. Другое дело, дабы утешить свою пламенную охотничью страсть, сходит раз-другой и успокоится.
Большинство охотников превращаются в ловцов (добыча ради пропитания), а то и браконьеров, в большей степени по экономическим причинам. Благополучный и сытый человек, если дружит с головой, вряд ли отправится в лес, чтобы безжалостно истреблять дичь; для него важен процесс, а более охотничья компания, с которой можно отдохнуть на природе, поговорить, выпить, помечтать. Короче, реализовать свою генетическую природу «живущего с лова». Посмотрите, много ли добычи на знаменитой картине «Охотники на привале»? А сколько страсти, любопытства, чувств!
За всю свою жизнь, всегда
