освободил ВПП и покатил по рулежным дорожкам куда-то в глубь аэропорта, подальше от здания аэровокзала. Виктор Георгиевич не хотел встречаться с журналистами, которые, вне всяких сомнений, уже поджидали его на выходе из зала для вип-персон и депутатского зала. А в этой стране желание человека с деньгами – закон. Вот и перегоняли самолет куда подальше, прятали на самой периферии аэродрома.
Сам Малышев – высокий, худощавый мужчина в возрасте, близком к сорока годам, – сидел в кресле, откинувшись на спинку и прикрыв глаза. Казалось, он спал. Однако сидящая рядом с ним красивая женщина, лет на десять моложе Виктора, его жена Вероника, видела, как подрагивают ресницы супруга. Он не спал. Да и не смог бы уснуть при всем своем желании.
Сообщение о смерти матери шокировало Виктора. Нет, все мы, конечно же, смертны, а его мать тем более была женщиной далеко не юной. Но смерть насильственная, от руки, как говорится в полицейских протоколах, «неустановленного преступника»… Это, знаете ли, слишком. Такого Зинаида Григорьевна Малышева не заслужила.
Виктор размышлял, как ему жить дальше. Понятно, что он не покончит жизнь самоубийством и не уйдет в монастырь. Но ему придется все оставшиеся дни провести в ясном и четком осознании того, что в смерти матери виноват он. Только он один, и никто другой. Ее нужно было забирать из Красногорска уже тогда, когда родился Дениска, и она была готова уйти в отставку. Но в какой-то момент именно он, сын, дал слабину. Побоялся, что, оказавшись рядом, мать начнет ломать привычный образ жизни сына. И не стал настаивать. Забери он ее тогда, прояви больше решительности – и была бы сейчас мать жива. Так что убил ее не неизвестный стрелок – ее убил он сам. Виктор Георгиевич Малышев.
Самолет остановился. Двигатели взвыли в последний раз и затихли. Все. Они на месте.
В наступившей тишине из хвоста самолета, оттуда, где находился трап, донеслись торопливые шаги. Через несколько секунд в гостиную буквально ворвался мужчина лет пятидесяти на вид. Андрей Михайлович Старостин – директор департамента безопасности концерна, собственником и руководителем которого являлся Малышев.
– Ну, что там? – При появлении начальника ДБ в салоне самолета Виктор сразу открыл глаза.
– Все готово, – коротко кивнул Старостин.
Вообще, главный «безопасник» концерна был категорически против того, чтобы его босс и работодатель летел на похороны матери.
– Поймите, Виктор Георгиевич, – убеждал он Малышева, – пока не установлен тот, кто стрелял, вы – в опасности. Убийство вашей матери может быть всего лишь уловкой, «заманухой», чтобы вытянуть вас туда, где наши позиции в области безопасности слабы, где мы не сможем обеспечить вашу личную физическую безопасность в полном объеме…
Говорил-то он вроде как все правильно, вот только Виктор Георгиевич его слова не воспринимал. Решение принято, он обязательно будет присутствовать на похоронах матери. Он обязан отдать ей последний долг – и точка.
Старостиным прорабатывался
