человека, Любви к бедной душе человеческой, которую губят» (Н. Гоголь)…
Стремление к характерам-символам, к предельной обобщенности в соединении с реализмом деталей сближает искусство Райкина с творчеством Н. В. Гоголя. «Больше от Шекспира, чем от Диккенса», – говорил Чаплин. А Райкин, вероятно, мог бы сказать: «Больше от Гоголя, чем от Чехова»…»
Согласимся с Уваровой: Райкину действительно было ближе творчество Николая Васильевича Гоголя, чем, к примеру, творчество другого русского классика – Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина. Почему? Видимо, потому, что для характеристики гоголевского юмора применима формула «смех сквозь слезы», а для юмора щедринского – «смех сквозь негодование и презрение». И дело тут не только в текущем моменте (следовать заветам Салтыкова-Щедрина на советской сцене было небезопасно), но и в характере самого Райкина – он был более мягким и менее саркастичным человеком, чем выдающийся русский классик. Поэтому из двух сатир он и выбрал гоголевскую – более мягкую, чем грозная и бичующая щедринская. Гоголь (а значит, и Райкин) был проповедником, а Щедрин – обвинителем. Отметим, Гоголь мало интересовался политикой и к существующему строю относился лояльно (как и Райкин). Чего не скажешь о Салтыкове-Щедрине, произведения которого всегда были полны политического подтекста, а сам он буквально жаждал перемен. Из-за этого судьба его была полна драматизма: там были и арест, и ссылка, и закрытие журнала, которым он руководил.
Ссылка писателя последовала в 1848 году, когда Европу потрясли революции и русский император Николай I испугался, что крамольные идеи, которые распространял в своих книгах Салтыков-Щедрин, найдут горячий отклик у широкой интеллигенции. В тот революционный год писатель выпустил в свет повесть «Запутанное дело», где писал следующее: «Россия – государство обширное, обильное и богатое; да человек-то глуп, мрет себе с голоду в обильном государстве». В итоге писателя арестовали и сослали в Вятку. Чуть позже, уже при новом императоре – Александре II – Салтыкову разрешили вернуться в Петербург, поскольку новый государь был реформатором и ему позарез нужны были честные и либеральные деятели. Однако произведения Салтыкова продолжали вызывать гнев цензуры. Были запрещены к печати несколько его злободневных сказок, закрылся журнал «Отечественные записки», в котором он был главным редактором.
Кто-то скажет: будь это при Сталине, наверняка бы дело завершилось куда более трагично: писателя отправили бы в ГУЛАГ, а то и вовсе расстреляли. Хотя на самом деле при Сталине ни один известный сатирик к стенке поставлен не был. Другое дело, что сатира при нем была под более жестким контролем государства, чем это было при царизме. Однако и повод к этому у Сталина был: он-то прекрасно знал, к чему привел либерализм государей-императоров, в том числе и в отношении распространения крамольных идей в среде интеллигенции – развалом империи. В итоге сатира при нем стала «ручной», а тех из
