факультет, папа поздравил меня с получением диплома и добавил:
– Ну а теперь я выдам тебя замуж и смогу наконец от забот о твоей персоне отделаться.
– Я замуж не хочу, – категорически отказалась я, решив, что уж в этом-то я буду стоять до конца и не позволю выдать меня замуж. Мне тоже, если честно, к тому моменту страшно хотелось отделаться от отцовской опеки. Пусть мама не может рассчитывать на свободу, я-то могу. Я, слава богу, свободна и ничья.
– Что значит – не хочу? – возмутился отец. – Кого интересует, чего ты хочешь. Ты – баба, а все нормальные бабы должны выйти замуж.
– Я – не выйду! Нет! – выпалила я и впервые, наверное, за всю мою недолгую жизнь выпрямилась (а я была выше отца, он едва доходил мне до груди) и, сузив глаза, бросила ему: – И я не баба, я – женщина. Не смей меня так называть!
– Что-о! – вытаращился отец. Затем схватил меня за руку и явно собрался залепить пощечину, но я прошипела ядовито:
– Только пальцем тронь – ты меня больше не увидишь.
– А-а-а? – на этот раз несколько опешил он.
Да, тихая, вечно покорная тощая, костлявая дочь вдруг выступила, выдала то, чего от нее никто не ожидал. Я думала, он ударит меня, я думала, что мы вообще подеремся, и уже готовилась визжать, как вдруг он отступил и молча уехал куда-то по своим делам на большом черном «BMW».
Дальше пошли женихи. В основном это были молчаливые, взрослые мужчины, имеющие следы от наколок на фалангах пальцев. Они были одеты в дорогие костюмы, приезжали к нам под видом дружеского визита к папе, а меня заставляли подавать им чай. Я понимала, что происходит, но не знала, что с этим сделать. Папа не говорил, что это за люди, он делал вид, что они приехали к нему. Он просто добавлял:
– Никеш, посиди-ка с нами. Как у тебя дела? Чем сейчас интересуешься? Мать говорит, ты в Интернете торчишь целыми днями?
– Торчу, – хмуро кивала я.
– А вот Коля (Вася, Петя, Семен) тоже в Интернете разбирается.
– А вас, Николай, простите, как по отчеству? – ехидничала я.
– Меня можно звать просто – Коля.
– Я просто не могу. Вы же мне в отцы годитесь. Старость надо уважать, – как ни в чем не бывало заявляла я и смотрела на взбешенного, красного от ярости отца невинными глазами хорошо воспитанной девушки. А что? И место надо уступать старичкам. Место под солнцем.
Все это длилось какое-то время, причем могу сказать, что отец не давил на меня особенно. Во всяком случае, так, как он мог и умел давить, если ему что-то было действительно надо. Я знаю, к примеру, что одному его должнику, который по каким-то банальным причинам не смог то ли отдать долг, то ли выплатить все проценты... так вот, ему взорвали машину, в которой должны были сидеть его жена и двое детей. Взрыв прогремел за минуту до того, как они подошли к машине, а после мой отец проводил профилактическую беседу с должником.
– Долг платежом красен. В следующий раз может и не повезти так, как сегодня. Всякое же случается. Москва – такое небезопасное место, –
