ладно, поехали дальше.
– А что, это не важно?
– Я понятия не имею, что важно, а что нет. Надо еще очень много чего узнать, чтобы составить полную картину. Пока я могу сказать, что она, очевидно, пережила сильнейший стресс, который не нашел выхода. На стресс наложился страх расправы и физическая боль. Сложно сказать, как именно эти события деформировали ее личность. Но проблемы у нее все же начались раньше. Это событие, может, и усугубило ее неадекватное состояние, но не оно положило начало в изменениях психоповеденческих стандартов и моделей.
– Мне не очень понятно, доктор.
– Во-первых, раз мы видим день Y, значит, где-то есть и день Z, и тем более день X. И вполне возможно, что только в голове, а не на бумаге. Это будет хуже, ведь к себе в голову она не пускает, как я понял.
– Надо поискать? – с надеждой взвился Миша.
– Конечно. Это бы нам очень помогло. И еще, вы не знаете, кто такой Артем?
– Артем?
– Да, она в конце пишет, что все «если», касающиеся некоего Артема, ей вспоминать невыносимо. То есть она сама проводит невидимую черту между Алисой и Элис через этого самого Артема. И что именно после него она перестала быть «обычной». Это, должно быть, очень для нее важный человек.
– Нет. Я не знаю. – Он снова уперся в обои и задергался.
– Точно?
– Да.
– Странно. А говорили, что знаете ее уже много лет. Вполне вероятно, что это ее первая любовь.
– Да, конечно, все возможно. Но она общалась со мной очень обрывочно. В основном когда ей совсем не было куда деться. А в какие-то периоды не общалась совсем, сколько я ни просил. Помню, правда, она ушла с одним мужиком, но мне не кажется, что он был ее первым. Скорее всего, это все же кто-то другой.
– Не факт, – усомнился эскулап. – Значит, об Артеме она вам не рассказывала?
– Нет. Она никогда ни о чем не рассказывала, что связано с ее жизнью. Вот о других, о жизни, о любви…
– Это очень интересно. Обязательно будем разбираться, раз вы желаете иметь точный психологический портрет супруги.
– Да-да, очень желаю, – подтвердил Миша.
– Тогда так. На сегодня наше время закончилось. С вас тридцать долларов.
– Конечно, вот, – Миша суетливо выкопал из карманов смятые и замусоленные деньги.
– Положите на стол, – любезно и прохладно улыбнулся психоаналитик.
– Вот. А что мне пока делать?
– Ничего. Наблюдайте, следите. Зафиксируйте для меня ее перемещения, любимые занятия. Попробуйте вызвать на откровенный разговор, но не напирайте. И поищите еще какие-нибудь ее записи. Любые. Особенно то, что касается этого Артема. Ладушки? – Врач давал уже активно понять, что прием окончен.
Миша дергано и как-то неуклюже напялил ветровку и вышел. Затем вернулся – забыл барсетку и ключи от машины. И снова, не переставая кивать, пятился по-рачьи к выходу. Он был таким смешным в этой своей нелепой заботе о наркоманке. Но деньги есть деньги. А доктор
