он никого из этого народа не видел.
В одиночестве он собрал то немногое, что имел. В одиночестве пересек пустой двор. И в одиночестве, не оглядываясь, двинулся прочь от Последнего Прибежища.
Он шагал, криво усмехаясь, у него разом появилось сразу две цели: выжить и понять, что же за колдовство позволила совершить дуоттам его кровь.
О том, что приключилось с ним в дороге, можно было бы написать длинную сагу. Ему пришлось драться с красными монахами, орденом Охотников за Свободными, он побывал в знаменитом Храме Мечей, где его, единственного чародея за многие века, принимали с почетом; он тонул в болотах крайнего юга, в черной, кишащей гадами воде и спасся только чудом; он бродил по дикой пустыне, о которую разбивается натиск Полуденного Океана, в занесенных песком городах отыскивая древние рукописи, забытые свитки, частенько сжатые белыми пальцами скелета, пролежавшего в развалинах хранилища незнамо сколько лет; он искал, искал с муравьиным упорством и таким же упрямством, не веря, что тайное знание минувших веков сгинуло навеки.
Он прошел там, где спасовали даже маги Ордоса и Волшебного Двора. Знание некромантии помогло слиться со смертью, стать ее частью – и он поднял сам себя из-за великой грани, когда наконец добрался до оазиса.
Он был рядом с проливом, отделявшим Салладор от Кинта Ближнего. По правую руку вздымались вершины Восточной Стены, по левую – шумел океан, впереди, в дымке, на самом горизонте смутно виднелась земля. Глаз простого морехода не смог бы различить ее, но глаза некроманта давно уже не были глазами обычного смертного. Он забирался все выше и выше по лестнице истинного колдовства, зная, что в один прекрасный день за все это придется заплатить поистине небывалую цену. Однако он должен был понять, что же совершилось тогда, в Последнем Прибежище – без этого он просто не мог жить.
Его заплечный мешок – прочный, из грубой толстой кожи, какую пробьет далеко не всякая стрела, – хранил немало свитков и летописей, найденных им в руинах некогда процветавшей страны сразу за Восточной Стеной Салладора. Hе приходилось удивляться, что ни купцы, ни иные прознатчики так и не нашли сюда дороги, и древние могилы стояли нетронутыми – обитатели этого края как раз знали толк в некромантии и сумели поставить у своего последнего порога надежных и вечных стражей – разумеется, бестелесных.
Hо что значила эта стража для того, кому случалось ходить куда более мрачными дорогами? Он прорвался сквозь их призрачные ряды, он вырвал бесценные летописи из мертвых рук – и он знал теперь, куда идти и что искать.
Вернее, ему предстояло не идти, а плыть. Плыть довольно далеко на запад, вдоль южных берегов благодатного Арраса – до островов Огненного архипелага. Отлично известные купцам и мореходам, населенные редкими и слабыми племенами, – какие тайны они могли скрывать?
Однако ж, утверждали свитки, скрывали.
Он вздохнул и двинулся к полуобвалившемуся колодцу – наполнить фляги. Предстоял последний, самый трудный переход – через мертвые, прокаленные солнцем горы. Пустыня все же таила в себе оазисы,
