Америка жива? Или пошла на дно вместе с ацтеками?
Это он про Вайнону?
– Почему Канаверал? – Разве в Хьюстоне есть мыс? Или это очередное прозвище города? Но там же только Мексиканский залив.
– С мыса Канаверал космические корабли стартуют, это на противоположном от Хьюстона побережье Америки. Она же инопланетянка. По тайным партизанским тропам добралась от штата Флорида до Техаса, приняла облик нормального человека и теперь ходит по миру, внедряет инопланетный вирус.
– Совсем с головой плохо?
– О! Значит, уже внедрила. Так что там?
– Сходи и узнай сам.
– Ты у нас авторитет по психам.
А вот это уже была наглость! Довели человека до срыва, а потом интересуются здоровьем!
Лиза наклонилась вперед, пытаясь сдвинуть одноклассника с места, но он сам отошел, так что Лиза по инерции сильно качнулась, едва не слетев со стула.
– Привет ей передавай. – Пошел из класса Чемоданов.
Лиза на мгновение забыла, что она собиралась сейчас делать. Кажется, встать и куда-то идти. Кажется, на физкультуру. Все уже там, а ей еще переодеваться. Но она сидела. Это что-то новенькое в датском королевстве. Чемоданов передает привет Горюновой. Типа в любви признается? Опять Нонку бить будут. Такой конкуренции Сонька не потерпит. Лучше бы она убила Костика. Для справедливости.
Когда-то давно у Лизы появилась уверенность, которая с тех пор жила в ней всегда, – чувство законности возмездия, необходимость конечного торжества добра над злом и предельной беспощадности, с которой в определенный момент это зло покарается. И сколько бы ей потом ни говорили, что справедливости в мире не существует, что воры вполне могут жить припеваючи и не знать горя, а честные люди погибать, Лиза знала – в конце концов правда восторжествует, придет час, когда все встанет на свои места. Костик может сколько угодно трепать, что он не знал, зачем Соня зовет Нону. Все он знал. И сейчас жалеет о своем знании. Ошибочка вышла, и вроде бы надо ее исправить, но вот как?
От расстройства, что все так складывается, Лиза физкультуру пропустила. Она сидела на заборе, смотрела, как холодное солнце золотит редкие листики на березе. Что ж за дерево такое – все по нему скучают. Она сама помнила, как скучала по березам на юге. Этим летом они с мамой месяц провели в Ялте. Знойное марево стояло в воздухе, тополя не шевелились, асфальт под ногами неприятно плавился. Лиза тогда подумала, что если бы в Ялте везде росли березы, было бы не так жарко.
И вдруг она увидела Нону. Вернее, сначала она увидела стул. Большой неудобный стул с высокой спинкой. Нона волокла его, подхватив за спинку, ножки били ее по ногам. Она пыталась перехватить стул так, чтобы он не мешал, но спинка скользила в руках.
Лиза сначала Горюнову не узнала. Она обрезала свои роскошные волосы и выкрасила их в черный цвет. От всех этих перемен Нона стала еще меньше и худее, а глаза – больше и страшнее. Но кому еще носиться по городу с мебелью? Только инопланетянам с мыса Канаверал.
– Горюнова! –
