роста, неопределенность его дальнейших перспектив» (собственно, наметившаяся еще с 1970-х годов понижательная «вековая тенденция», по Ф. Броделю) работают на снижение цен, однако мусульманский терроризм, создавая картину ближневосточной и мировой нестабильности, держит цены на уровне, существенно выше того, который определился бы сугубо экономическим спросом. Но высокая цена нефти как функция большой нестабильности отнюдь не благоприятствует устремлению инвестиций в эту сферу, наоборот, они все больше уходят в отрасли с более быстрой, краткосрочной отдачей. В свою очередь проводимые в интересах потребителей из развитых стран либерализация и диверсификация нефтегазового рынка не способствуют долгосрочным контрактам, а стало быть, и инвестированию в новые большие инфраструктурные (трубопроводные) проекты (с. 27–34).
В таких условиях судьба нефтяной отрасли начинает все более определяться геополитикой, прежде всего геополитической идеологией и порождаемыми ею приоритетами единственной сверхдержавы. В начале 2000-х годов США оказались перед выбором: развивать ли как альтернативу Ближнему Востоку новые нефтяные провинции, в особенности втягивая в свое жизненное пространство русскую Северо-Восточную Азию, или силой навязать ближневосточным странам свой «замиряющий» контроль. Республиканцы явно двинулись по второму пути, исходя из того геополитического тезиса, что, по высочайшему счету, «за пределами Ближнего Востока… просто нет нефти» (заявление директора Бостонского института анализа проблем энергетической безопасности С. Эмерсон). Предполагавшийся до последнего времени массированный выброс на мировой рынок иракской нефти мог бы стать попыткой переломить по-американски депрессивную «вековую тенденцию». (Эксперты, отвергавшие в 2002 и начале 2003 года такой прогноз для иракской нефти, ссылались на изношенность нефтяной инфраструктуры Ирака, на нестабильность предполагаемого послехусейновского режима, отпугивающую инвесторов, и на то, что, добиваясь признания соседей, этот режим будет связан опэковской квотой [Виноградова 2003: 62–64]. Эти экономисты не предвидели, что в Ираке много лет вообще не будет никакого самостоятельного режима, а его нефтяные скважины поступят в неограниченное распоряжение американской администрации – и этим обстоятельством снимутся основные из их доводов.) Последствия такого решения казались прозрачными: крупномасштабное снижение цен на нефть, мощно стимулировав экономики стран не только Центра, но и полупериферии (Китай, Индия), а также Японии, оказавшейся с конца XX века на грани полупериферии, вместе с тем подорвало бы рентабельность нефтедобычи в мире за пределами Ближнего Востока по крайней мере на 5–6 лет.
На фоне этих глобальных ожиданий Петров с коллегами переходят к обсуждению будущего собственно российской нефти. Поскольку наша нефтедобыча ориентирована на мировой рынок, пишут они, постольку «доказанные» нефтяные запасы России следует определять не по советско-российскому, а по западному
