следовать намеченному курсу. «Он продавливался всеми. Кто последним к нему в кабинет заходил – тот и был прав», – вспоминает близкий к Кремлю источник. Такой спикер «медведям» был не нужен. Другой вариант – Примаков, на чьей кандидатуре настаивало большинство ОВР. Это предложение могло быть рассмотрено в случае достижения договоренностей между самим Примаковым и и. о. президента Путиным, которому через три месяца предстояло доказать избирателям, что он – лучший. Что могло быть в таком соглашении? Например, договоренность о том, что Примаков не идет в президенты, а если идет, то снимается прямо перед выборами или внятно поддерживает Путина, обеспечивая ему победу в первом туре. Но к тому моменту Кремль уже разуверился в избираемости Примакова, а отдавать спикерское кресло вчерашним врагам не хотелось – вдруг у них снова проснутся амбиции. Третьим был Геннадий Селезнев, устраивавший и кремлевских технологов, предполагавших в нем «управляемую оппозиционность», и коммунистов, которым это позволило бы сохранить лицо после сделки с теми, кого они должны безжалостно критиковать. Именно Селезнев в итоге и стал спикером, а Сурков доказал Путину, что ему можно доверить техобслуживание думской машины на время его президентства.
Конечно, современные коммунисты мало похожи на волков: смотрят они не только в лес, но и в сторону кремлевских благотворителей. И все же на роль стратегических союзников «медведей» в Думе «зюгановцы», которым рано или поздно пришлось бы отчитываться перед красным электоратом, не годились. Не удивительно, что уже через два года они растеряли все думские бонусы, добытые в ходе сепаратного сговора с «Единством».
Произошло это после того как Кремль санкционировал процесс объединения вчерашних врагов: «партии Путина» и «партии Лужкова – Примакова».
Еще до президентских выборов Владимир Путин фактически остался без политической оппозиции. Присягу ему принесли и правые, и союзники коммунистов – аграрии. Вынужден был это сделать и вчерашний недруг – Юрий Лужков. Примерно за неделю до выборов тогдашний столичный мэр объявил, что он «чувствует протянутую руку Путина и готов зафиксировать сотрудничество крепким рукопожатием».
Вообще-то месяцем раньше ни о какой поддержке не было и речи: Лужков трубил на всю Москву, что Путин для него – «открытая страница» и что «по сути, мы ничего о нем не знаем». После этого в следственном комитете МВД решили, что и правохранительные органы знают про Лужкова далеко не все, и начали полномасштабную проверку хозяйственной деятельности мэрии. Тут-то Лужков, вероятно, почувствовал «руку Путина», которая уже норовила ухватить его за горло, и срочно захотел дружить.
«Дружба» с Лужковым предполагала поддержку со стороны «Отечества», но что было делать с партией номенклатуры, не выбившейся в «партию власти»? В Кремле не было единой точки зрения на этот счет. Волошин с Сурковым выступали за объединение вчерашних врагов в один большой и полезный президенту
