помню, что он меня куда-то несет. Утром проснулась рядом с ним. Голая. Говорю: «Было что-нибудь?» А он только ржет. Ну потом и я поняла, что было.
– Ты его любила? – спросил он. – Любишь?
Она молчала.
– Первое время голова от него кружилась… – нехотя ответила она. – Он такой большой, высокий, сильный. Поднимал меня, как пушинку. Но потом он все чаще стал стакан поднимать. В первый раз он сильно напился, когда сын родился. Приходил к роддому еле живой. Но мне даже моя мама говорила: «Да это ничего, это он радуется». Но сыну уже семь лет, а он все никак нарадоваться не может – каждый день кривой…
– А как так вышло, что ты засиделся в мальчиках? – вдруг спросила она.
– Ну… Так… – неохотно ответил он. – То негде, то не с кем…
Секрет был простой: мама контролировала его на все сто, она даже на выпускном ходила за ним по пятам. Грядкин уже потом понял, что мама опасается, что какая-нибудь Золушка решит, что он Принц, и возьмет ситуацию в свои руки, как когда-то мама взяла в свои руки ситуацию с отцом. «Все должно быть вовремя…» – иногда с горечью думал Грядкин, замечая, что не умеет общаться со сверстницами, не знает каких-то слов. Когда у них в техникуме отмечали дни рождения, как-то так выходило, что его друзья находили себе девчонок, и Грядкин даже понять не мог, когда и как они успели договориться?! Можно было, конечно, хоть на словах выдавать себя за Дон Жуана, но Грядкину и это было неудобно. Так что о его девственности знали в техникуме все.
Ирина смотрела на него с улыбкой. У нее и было в мыслях тут же найти укромный уголок и сделать то, о чем этот мальчик наверняка мечтает, но она тут же подумала, что так, пожалуй, можно и напугать его на всю жизнь. «Останется парень инвалидом!» – подумала она и едва не рассмеялась.
Они сидели в недорогом кафе у окна. На улице был уже поздний ноябрь. Два осенних месяца они «продружили» – этим словом, старомодным еще во времена ее молодости, Ирина сама про себя называла их отношения. Удивительным образом они еще даже не целовались. Не то чтобы Ирине хотелось этого – она, как взрослая женщина, просто удивлялась, почему этого не хочется ему.
«Такой молодой, а смотри-ка – сохнет…» – подумала она. Она в общем-то ни на что не претендовала и относилась к нему немного по-матерински – где-то в глубине души любовь Грядкина заменяла ей недостающую любовь сына.
– Какая ты красивая… – вдруг сказал Грядкин, не сводивший с нее глаз.
– Это ты меня еще молодую не видел. Вот тогда я была красивенькая… – сказала она, чувствуя, как горит лицо.
– Нет, ты и сейчас красивая… – сказал он. От этих слов жар окатил все ее тело.
– Слушай… – через силу сказала она. – Зачем я тебе? Я же старая. Иди, найди себе молодую, вон их сколько.
Он покачал головой. Глаза его горели, как у проповедника – Ирина видела такие глаза пару раз и они ее, прямо скажем, пугали.
– Мне ты нужна… – сказал Грядкин. – Уходи от мужа… Уходи ко мне…
Она посмотрела на него. Они долго сидели молча.
– Не
