который так теперь и останется без отличного хозяина…
В последнюю секунду, когда смерть уже пытливо заглянула Фреду в глаза черными безразличными провалами пустых глазниц, убийственная хватка экзоскелета ослабла, его мышцы задрожали, а через мгновенье расслабились полностью. Купер из последних сил сделал жадный вдох, потом еще один, судорожно хватая воздух ртом, а затем задышал часто и сипло. Окружающая атмосфера имела отчетливый привкус кислотного дыма, но это было гораздо лучше, чем всякое отсутствие атмосферы. Еще через мгновение перед глазами перестали вращаться круги, и сквозь ресницы Купер увидел дневной свет. Открывать глаза совсем не хотелось. Достаточно было просто дышать, и ничего больше ему в этой жизни не требовалось – по крайней мере, в ближайшие четверть часа. И вообще лучшим выходом для всех было бы, если бы он сейчас проснулся на вибрирующей и подпрыгивающей десантной койке в чреве Скромного Дитриха…
Нет, не судьба. Сквозь пелену дурнотного полузабытья до него донесся знакомый голос, кто-то энергично тряс его за плечи:
– Огранин мастер-сержант, вы живы? Сэр! Скажите хоть что-нибудь!..
Щеки обожгла резкая боль – сначала левую, потом правую, потом опять левую. Неписаный кодекс легионера гласит: если тебя ударили по левой щеке, уклонись, поднырни и тут же сокрушительно бей с разворота. Так же поступай, если тебя ударят по правой щеке…
Фред медленно открыл глаза. Слизистая пелена в поле зрения мешала сфокусироваться, и он сумел разобрать только, что над ним маячит встревоженное женское лицо.
– Вот дьявол… – прошептал сержант. – Я уже в раю?
– Скорее в аду, – хмуро отозвалась девушка, выпрямляясь, и Купер наконец опознал голос: рядовой Розен. Лара стояла по грудь в густом дыму, перемазанная копотью и темной кровью биоморфа, укрывшись от противника за одной из огромных посадочных капсул, в которой был десантирован кто-то из гигантских зверокомбатантов. В руке она сжимала рукоять вибрационного ножа, невидимое лезвие которого завершалось поблескивающим рубиновым шариком, обозначающим границу режущей кромки. Тончайшая нить мономолекулярного биополимера была способна, в зависимости от частоты вибрации растягивающего ее поля, разрезать самый твердый материал, словно масло. – Но я могу уточнить, если хотите, – чуть ехидно добавила она.
– Сам уточню, по сети, – сварливо буркнул Фред, пытаясь приподняться и окончательно прийти в себя.
– Сеть не работает, – поведала девушка, нажатием сенсора спрятав лезвие в рукоять. Убедившись, что с Купером все в порядке, она осторожно выглянула из-за края капсулы, пытаясь разглядеть в стелющемся по равнине дыму, чем занимается сошедшая с ума боевая биотехника. – И внешняя связь не работает. Все вырубилось. Кажется, ретрансляторы нам больше не подчиняются.
Действительно, на внутреннюю поверхность шлема не поступало никакой информации, хотя в поле зрения исправно мерцал зеленый квадрат виртуального сенсора – биоброня была жива, просто не могла поймать никаких излучений
