уверяя, что это доставит грекам спасение и победу. Фемистокл был поражен столь чрезвычайным и страшным прорицанием; но народ, как обыкновенно случается в великих опасностях и трудных делах, полагая свое спасение более в том, что странно и необычайно, нежели в том, что согласно с рассудком, призывая громким криком все вместе бога, привел к жертвеннику пленников и принудил совершить жертву так, как приказал прорицатель. Об этом повествует Фаний Лесбосский, мудрец, весьма сведущий в истории.
О множестве варварских кораблей стихотворец Эсхил в трагедии своей, именуемой «Персы», говорит уверительно, как совершенно знающий о том*, следующее:
Приплыла тысяча за Ксерксом кораблей!
Я знаю точно то! По быстроте своей
Две сотни кораблей их всех превосходили.
Афинских кораблей всех было сто восемьдесят; на каждом из них было восемнадцать человек, которые сражались на палубе; из них четверо были стрелки; прочие же – тяжеловооруженные.
Кажется, Фемистокл воспользовался временем столь же хорошо, как и местом. Не прежде на неприятеля он обратил корабли свои, как по наступлении обыкновенного часа, когда сильный ветер поднимается с моря и гонит валы в пролив. Этот ветр нимало не вредил греческим судам, которые были низки – почти наравне с морем; но варварские, с поднятыми кормами и высокими палубами, будучи тяжелы, были вращаемы ветром и представляли бока свои грекам, которые быстро на них неслись и обращали внимание к Фемистоклу, как человеку, лучше всех знавшему то, что было им полезно. На него напал начальник персидских кораблей Ариамен, человек храбрый, лучший и справедливейший из братьев царских, имевший большой корабль, с которого, как со стены замка, метал копья и стрелы. Аминий из Декелеи* и Сокл из Педиэи, плывшие на одном судне, когда корабли устремились один на другой, сцепились с ним крючьями. Ариамен вскочил к ним в судно; они устояли твердо против него и, поражая копьями, наконец бросили в море. Мертвое тело его, несомое с обломками кораблей, узнала Артемисия*, подняла и принесла к Ксерксу.
Между тем как битва таким образом происходила, говорят, что свет великий воссиял от Элевсина; по Фриасийской долине до самого моря раздался звук и голос, как будто бы великое множество людей вместе выносили таинственного Иакха*. Из этой толпы говорящих понемногу поднималась с земли туча, которая потом стала опускаться и упала на суда. Некоторым явились призраки в виде вооруженных людей, которые простирают руки от Эгины перед триерами, как бы эакиды, призванные на помощь молениями перед началом сражения*.
Ликомед, афинянин, корабленачальник, первый овладел неприятельским судном, снял с него все украшения и посвятил их Аполлону Лавроносцу. Другие греки, поравнявшись строем с неприятельскими судами, которые в тесном месте не все вдруг, но по частям вступали в бой и сталкивались между собою, сражаясь с ними упорно до самого вечера, одержали, как говорит Симонид, прекрасную и знаменитую
