встретиться. Было предложено «прийти с другом». Ничего хорошего это не сулило. Фраза «прийти с другом» указывала на серьёзность предстоящей операции, где одного Сэнсэя со своей группой было маловато. Требовалась дополнительная помощь, чтобы подстраховать свои тылы. И Сэнсэй решил взять с собой Вано, или отца Иоанна, как теперь его называли прихожане в церкви.
Когда Сэнсэй подъехал на своём «Москвиче» к назначенному месту, по привычке заблаговременно, он увидел достаточно смешную для «посвящённых» картину. На противоположной стороне трассы, возле единственной в этих краях остановки, пытаясь незаметно потеряться среди случайных прохожих и нескольких ожидающих автобуса селян, сновал туда-сюда батюшка. Человек в рясе, видимо инстинктивно соблюдая правила конспирации, старался быть незамеченным. Но ряса «кричаще» выставляла напоказ своё «содержимое». Предназначение у неё такое – выделять человека из толпы, что поделаешь. Сэнсэй усмехнулся, заметив такую возню «единства и борьбы противоположностей» и пошёл на «рассекретку». Подкравшись сзади, он тихо шепнул на ушко другу: «Конспирируемся, батюшка?» Вано с удивлением обернулся и, увидев Сэнсэя, расплылся в улыбке. Тепло поздоровавшись, они двинулись к месту встречи.
Как и положено, друзья незаметно для окружающих обследовали близлежащую территорию и кафе. И, убедившись в безопасности, уселись за столиком, смакуя кофе и подтрунивая друг над другом.
– Вы, батюшка, чай, с ночи здесь околачиваетесь? – иронично произнёс Сэнсэй.
– Ну, с ночи не с ночи, а всё-таки раньше тебя прибыл, – похвастался отец Иоанн, выделяя, как обычно, своё любимое «о» в словах.
И, как в давние времена, добавил:
– У меня, считай, фора. 1:0 в мою пользу.
– Ага, размечтался, «фора»! Прибыть ты прибыл. Да приближение «объекта» не заметил. Значит 1:1. Да ещё своей чёрной рясой всех ворон в округе распугал.
– Ряса не в счёт, – улыбаясь, запротестовал Вано. – Это издержки производства.
Они тихо засмеялись.
– Я смотрю, ты в церковных званиях растёшь, – уже серьёзней произнёс Сэнсэй.
– Да, семинарию вот закончил, даже с отличием.
– Молодцом. В церкви решил всё-таки остаться?
– Да… Господь к этому привёл милосердием своим мя, раба грешного и недостойного…
Сэнсэй тяжело вздохнул и задумчиво произнёс:
– Теперь только Бог и остаётся единственной нашей надеждой и утешением.
Друзья некоторое время помолчали, а потом Сэнсэй сказал:
– Ну что, раб грешный, давай закажем ещё по чашке кофе, а то я что-то совсем продрог в этом заведении.
– Согласен, – произнёс отец Иоанн. – Душу прогреть надо, бо мя ента окрестность все косточки холодом пересчитала. Как бы ревматизм не заработать.
– Ничего, «старик», подлечим.
Увидев
