себе вены. Так что теперь Лепид бегает по городу и проливает потоки слез от горя. Тьфу!
– Но ведь он всегда был таким, – презрительно фыркнула Аврелия. – Не отрицаю, в мире должно найтись место и для слабых людей, но беда Марка Эмилия Лепида в том, что он искренне считает себя настоящим мужчиной.
– Бедный Лепид! – вздохнула Юлия.
– Бедная Апулея, – довольно сухо промолвила Муция Терция.
Теперь, после того, что рассказал им Котта, появилось нечто вроде уверенности в том, что Цезари не будут поименованы в списках. При шестистах югерах земли в Бовиллах у Цезаря останется сенаторский ценз. «Нет, меня не беспокоит ценз сенатора», – думал он, с кривой улыбкой наблюдая, как сыплется сухим водопадом снег из светового колодца. Flamen Dialis автоматически становился членом Сената.
Пока он любовался внезапным приходом зимы, его мать следила за ним.
«Такой славный человек, – думала она, – и это – мое произведение, больше ничье. И хотя у него много превосходных качеств, он далеко не идеален. Не такой сочувствующий, не такой ласковый, как его отец, несмотря на то что очень похож на отца. Но и на меня тоже. Он так разносторонне талантлив. Пошли его куда угодно в этом доме, он может сразу определить, что где не в порядке: трубы, черепица, штукатурка, ставни, водостоки, окраска, дерево. А как он усовершенствовал тормоза и краны для нашего старого изобретателя! Он ведь умеет писать и на иудейском, и на медийском! Он говорит на десяти языках благодаря нашим разноязычным жильцам. Прежде чем он стал мужчиной, он уже превратился в легенду на Марсовом поле. В этом клянется мне Луций Декумий. Он плавает, ездит верхом, бегает, как ветер. Он пишет поэмы и пьесы – не хуже, чем Плавт и Энний. Впрочем, я его мать и не должна так говорить. А его риторика, как говорил мне Марк Антоний Гнифон, не знает себе равных. Как это выразился Гнифон? Мой сын может заставить плакать камни и неистовствовать горы. Он изучил законодательство, он мгновенно прочитывает любой текст, как бы плох ни был почерк. Во всем Риме никто больше не может этого сделать, даже это чудо по имени Марк Туллий Цицерон. А что касается женщин, – как они преследуют его! По всей Субуре. Конечно, он воображает, будто я не знаю. Он думает, что я считаю его девственником, ожидающим свою маленькую женушку. Ну что ж, так даже лучше. Мужчины – странные создания, когда дело доходит до той части их бытия, которая делает их мужчинами. Да, мой сын не идеален. Он просто потрясающе одарен. У него вспыльчивый характер, хотя он старается держать себя в руках. Он в чем-то эгоист и не всегда внимателен к чувствам и нуждам других. А что касается его помешательства на чистоте, – мне, конечно, нравится видеть его таким разборчивым, но чтобы до такой степени! Это уж точно не от меня. Он даже не посмотрит на женщину, пока она не выйдет прямо из ванны. И я подозреваю, что он сначала осмотрит ее с головы до ног, вплоть до состояния кожи между пальцами ног. Это в Субуре-то! Однако он прямо нарасхват. Поэтому местные женщины сделались поразительными чистюлями – как раз с тех пор, как ему исполнилось четырнадцать. Рано созрел! Я надеялась,
