такое может быть? Он же орел.
– Орел, которого кормили сырыми внутренностями кабана. Боюсь, ему внутрь попали паразиты…
– Вроде вшей? Я могу вычесать перья птицы и…
– Нет, мальчишка, – печально произнес Вайрд, – эти паразиты наподобие червей. Они едят своего хозяина изнутри. Они могут убить человека. И почти наверняка птицу. Не знаю, что тут можно придумать… Если только попытаться кормить его время от времени castoreum, из них ведь делают лекарства.
Juika-bloth с видимым отвращением глотал бобровую струю, хотя обычно презрительно отказывался от всего, что неприятно пахнет. Я продолжил давать ему кусочки castoreum, но толку от этого, похоже, совсем не было. Я даже тайком извлек тяжелую медную крышку из хрустального пузырька (раньше я никогда не доставал свое сокровище и не рассказывал о нем Вайрду) и, не испытывая ни малейших угрызений совести, предложил орлу попробовать драгоценного молока Пресвятой Богородицы. Но он только посмотрел на меня, наполовину насмешливо, наполовину жалостливо, своими полуприкрытыми глазами и отказался.
Поскольку juika-bloth совсем ослаб и его когда-то яркое и переливающееся оперение стало тусклым и обтрепанным, я начал упрекать себя, иногда и вслух:
– Эта отважная птица не сделала мне ничего, кроме добра, а я отплатил ей тем, что причинил вред. Мой друг умирает, а я не в силах ему помочь!
– Хватит хныкать, – велел Вайрд. – А то орел станет тебя презирать. Смотри, как мужественно он держится. Мальчишка, каждый из нас должен умереть от чего-нибудь. И даже хищник понимает, что не будет жить вечно.
– Но это моя вина, – настаивал я. – Не надо было кормить его тем, что обычно орлы не едят. Зря я его вообще приручил! – воскликнул я и добавил с горечью: – Я должен был знать по собственному опыту – нельзя вмешиваться в чужую природу.
Вайрд посмотрел на меня непонимающе и ничего на это не ответил. Скорее всего, он подумал, что у меня от горя слегка помутился разум.
– Если juika-bloth должен умереть, – продолжил я, – пусть, по крайней мере, он умрет, сражаясь насмерть. И не на земле, а в небе, в своей родной стихии, где он был дома и был счастлив.
– Это, – заметил Вайрд, – он еще сможет сделать. Возьми. – Старый охотник достал свой боевой лук и вложил туда стрелу. – Порази его в воздухе.
– Я бы так и сделал, – сказал я, совершенно убитый, – но, fráuja, я редко стрелял из этого лука. Я не смогу сбить птицу на лету.
– Попытайся. Сделай это сейчас. Пока твой друг еще может летать.
Я склонил голову к плечу, чтобы потереться лицом о бок орла, и он в ответ покрепче прижался ко мне. Я поднял руку, и впервые за долгое время птица по своей воле ступила мне на палец. Я в последний раз взглянул орлу в глаза, которые прежде были такими ясными и зоркими, а теперь ослабли и потускнели, и juika-bloth тоже посмотрел на меня, стараясь выглядеть бодрым и гордым. Я молча попрощался с последним живым существом, связывающим меня с Кольцом Балсама и с моим
