устроены так, что неосознанно реагируют только на незнакомых женщин, Светка же для него стала почти как младшая сестра.
– Всё есть добже, пан майор, – ответила подруга, подняв большой палец, и устремилась к багажнику.
Я пошла на паспортный контроль и без всяких препятствий получила отметку. Светик вернулась с большим пакетом.
К нашей машине подтягивались люди, пограничники и таможенники. Они останавливались неподалёку и с любопытством смотрели на происходящее.
– Небольшой подарок для вас, – сказала Света и протянула пану Мареку пакет.
– Мне? – с искренним изумлением переспросил он, ткнув себя пальцем в грудь. – Я не могу брать. Вы есть очень хорошие дивчины, не нужно.
Подруга усиленно старалась всучить ему пакет, поляк покраснел и отказывался принимать подношение. Какое-то время они передавали его из рук в руки, окружающие начали потихоньку посмеиваться.
– Не беспокойтесь, пан Марек, вы можете это взять, – обнадёжила Светка.
Она поочередно вытащила две банки и поставила их на капот, одна была с вишнёвым вареньем, другая с баклажанной икрой. Народ дружно захохотал и от умиления зааплодировал. В противовес стандартным наборам из красной икры и русской водки, подруга исхитрилась всучить презент в виде собственноручно изготовленной домашней консервации.
Пожилой пограничник выкрикнул по-польски:
– Возьми, Марек, эти дивчины должны тебе миллион злотых!
Я усмехнулась – понятно, нашу историю здесь знают все, вплоть до пограничных ворон. Мы становимся легендарными личностями на польском переходе! Растроганный пан майор, смущённо улыбаясь, засунул банки в пакет и кинулся обнимать нас по второму кругу.
Светик, удовлетворённая произведённым впечатлением, сияла как ясное солнце.
– Сама за руль сяду, хорошо? Потом поменяемся, – прошептала она.
Я сдерживалась, чтобы не рассмеяться и не испортить её сольный выход. Мы распрощались с паном Мареком, я умостилась на пассажирское сиденье и с интересом смотрела на зрителей. Света намеренно протирала боковое зеркало, тонкие изящные руки плавно перемещались по кругу. Окружающая толпа немного поредела, но большая часть мужчин оставалась на месте, наблюдая за сценой. Кто-то затолкал руки в карманы и стоял, чуть откинувшись назад, кто-то сложил их на груди. Один пограничник одновременно постукивал пяткой и крутил ключами, пан Марек излучал сияние, держа в руке пакет. Лица наблюдателей выражали крайнюю заинтересованность. Подруга выдала ослепительную улыбку, сделала несколько взмахов ладошкой, грациозно села на водительское место и мы медленно отъехали от КПП. Поляки стройными рядами махали нам вслед.
– Ой, Свет… не могу, актриса, МХАТ по тебе плачет, – сказала я и, наконец, рассмеялась.
– А что? Замечаешь, как иногда полезно в обморок свалиться? Не мой трюк, ещё придворные дамы падали навзничь, утончённость показывали.
– У них корсеты сдавливали, кислорода не хватало.
– Всё
