был очень важен. После этого визита отношения развивались по восходящей, хотя пока больше никто из римских понтификов, кроме Войтылы, до Армении не добирался. Бенедикт не поехал, а Франциск пока только обещал – время покажет.
Иоанн Павел II, неплохо владея русским языком, публично предпочитал пользоваться услугами переводчика. Впрочем, помню и иные ситуации. В загородной резиденции Кастель-Гандольфо в 1995 году перед ним выступили юные музыканты из России, участники проекта «Новые имена». По окончании концерта Кароль Войтыла, тронутый виртуозным исполнением любимого Шопена, по-русски обратился к детям с весьма содержательной речью на такую серьезную тему, как значение русской культуры для сохранения христианских корней Европы.
Кстати, на том же концерте произошел маленький инцидент. Во внутреннем дворе папского дворца, где шел концерт и сидели гости, по периметру стояли кадки с пальмами. И вдруг в разгар музыкального вечера раздался звук, похожий на громкий пистолетный выстрел. Тут же вскочили со своих мест и стали озираться люди в одинаковых черных костюмах… Как оказалось, лопнул металлический шнур, притягивавший одну из кадок к полу. Я поймал взгляд – жесткий и гневный, – который Папа метнул с высоты трона главному охраннику…
Вспоминается еще один случай, когда я переводил беседу генерального директора ИТАР-ТАСС В. Н. Игнатенко с Иоанном Павлом II в библиотеке Апостольского дворца. Речь зашла о международном положении, и Папа употребил итальянское слово “contrоposizione”. Я перевел: «противостояние». Кароль Войтыла, сидевший напротив, по другую сторону стола, неожиданно положил ладонь мне на руку и четко повторил: «про-ти-во-сто-яние». Я слегка напрягся: «Я что-то не так сказал, Ваше Святейшество?» – «Нет, все так, я просто слово вспомнил». Вспомнил, значит, знал!
В мою бытность Войтыла уже не приходил к журналистам в третий салон самолета во время перелетов (в отличие от первых лет понтификата). Мы сами ходили его приветствовать в первый класс. Я подошел к креслу и увидел согбенную фигуру усталого старого понтифика, с прикрытыми глазами и слегка приподнятой правой рукой. Д-р Наварро Валльс меня представил, и я аккуратно пожал эту руку со словами почтительного приветствия (оговорюсь, что на левом ухе у меня был в то утро наклеен телесного цвета пластырь). Отсутствовавший, казалось, или находившийся как будто в забытье Папа неожиданно крепко сжал мою руку и поинтересовался: «Что у вас с ухом?». «Теперь, когда Вы спросили, святой отец, ничего!» – отшутился я.
Из ватиканских хроник
Я хочу попасть в ад, а не в рай. Там я смогу наслаждаться обществом пап, королей и герцогов, тогда как рай населен одними нищими, монахами и апостолами.
Ватикан часто называют театром. Да, наверное, это похоже на театр, я бы даже сказал, на театр теней или на кукольный театр. А ведь когда-то это был Театр с большой буквы, и весь Рим и его окрестности были подмостками этого театрального действа.
В
