ка глобальной экономики, волатильность цен на углеводороды – все это затрудняло взаимопонимание между партнерами, ограничивало интеграционные инициативы, тормозило принятие решений.
На современном этапе развитие глобальной экономики происходит на фоне высокой степени неопределенности и изменчивости внешних условий для отдельных стран и регионов. Стремительно меняющаяся конъюнктура на мировых топливно-сырьевых рынках, формирование крупных трансрегиональных экономических партнерств, замедление темпов роста мировой экономики и наращивание внешней задолженности стран, протекционистская политика и торговые войны, повышенная волатильность на мировых финансовых рынках – все эти факторы имеют серьезные последствия для мировой экономики. Последние годы свидетельствуют о постепенной утрате международной торговли товарами функции главного драйвера мирового развития и усиление ее у торговли услугами.
Растущие риски от возрастающей неопределенности развития мировой экономики несут прежде всего страны с формирующимся рынком, к которым относятся государства Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Они проявляются в противоречиях между странами вокруг традиционной проблемы для интегрирующихся стран: кто выиграл от интеграции, а кто проиграл. Конкретно же экономические противоречия стран-участниц связаны с разными формами поддержки ими своих производителей, несовпадающими интересами в вопросах защиты общего рынка, неодинаковыми уровнями налогов и сборов, разным пониманием сути общего рынка и принципов ценообразования на нем, несогласованной валютно-курсовой политикой.
Немалый ограничительный вклад в развитие интеграционного процесса вносят структурные особенности экономик стран-участниц, которые выражаются в таких концептуальных представлениях, как «ловушка среднего дохода» и «сырьевое проклятие».
Тем не менее, ЕАЭС сегодня является ядром интеграции на постсоветском пространстве. С ним связаны надежды на модернизацию экономики стран-участниц и реализацию национальных интересов в экономическом развитии. В «Основных направлениях экономического развития ЕАЭС до 2030 г.», утвержденных в октябре 2015 г., подчеркивается, что цель экономического развития Союза – «обеспечить качество и устойчивость экономического роста государств-членов в результате интеграции»1. Другой стимул евразийской интеграции – стремление ее стран-участниц повысить свою конкурентоспособность и устойчивость к внешним шокам.
Евразийская интеграция представляет собой один из вариантов развития группы внутриматериковых стран, удаленных от главных международных рынков. Это альтернатива модели развития под протекторатом ЕС или других мировых и региональных центров.
В основе модели евразийской интеграции лежал опыт ЕС, однако в ходе ее создания она сильно отошла от прототипа. В ней преобладает национальный уровень управления, необязательна унификация национальных институтов госуправления, она предполагает большое число изъятий из таможенных установлений и сохранение большого числа нетарифных ограничений для взаимной торговли, а также членство в ВТО стран ЕАЭС на разных условиях. Действующая модель интеграции, по существу, представляет собой баланс между объективной необходимостью интеграции и объективными же ограничениями для нее.
Среди ограничений интеграции следует выделить резкое преобладание российского рынка и российской экономики в ЕАЭС. Такие различия в размерах экономики неизбежно заставляют страны с небольшими экономиками думать о сохранении экономического суверенитета. Большие проблемы для стран-участниц создает «постсоветский синдром» – боязнь разрушительных для национальной экономики последствий взаимозависимости, с которыми столкнулись страны в результате распада СССР.
Страны-участницы сильно различаются по макроэкономическим параметрам развития, что продуцирует разные интересы и ожидания от интеграции. Важным отличием являются несовпадающие задачи национального развития. Россия стремится укрепиться в статусе великой мировой державы, а ее партнеры – сохранить суверенитет и обеспечить устойчивое развитие. Страны ЕАЭС сильно различаются по уровню рыночной трансформации экономики, степени вмешательства государства в экономику, ее монополизации и свободы предпринимательства. В итоге модель ЕАЭС несет в себе элементы как рационального экономического поведения, так и несовпадения ценностных ориентиров странучастниц.
Эти обстоятельства, как правило, не учитываются при оценке эффектов евразийской интеграции. Неудачи и трудности, которые неизбежно возникают, как правило, объясняют политикой России2, забывая о том, что ЕАЭС – результат коллективного творчества. В рамках ЕАЭС созданы и постоянно совершенствуются институты сотрудничества, отражая интересы стран участниц3 и условия их реализации.
В коллективной монографии подводятся некоторые итоги, связанные с реализацией евразийского интеграционного проекта, анализируются возникающие проблемы, ограничения и возможности, оцениваются
См.: Основные направления экономического развития ЕАЭС до 2030 года. М.: Евразийская экономическая комиссия, 2015. С. 4.
См.: Евразийский экономический союз / Отв. ред. Е.Ю. Винокуров. СПб.: ЦИИ ЕАБР, 2017. С. 62–101.
