время латинское выражение «De vita sua» («О своей жизни»), в котором еще не был столь сильно подчеркнут индивидуальный авторский элемент.
23
Olney J. Autobiography and the Cultural Moment: A Thematic, Historical, and Biblographical Introduction // Autobiography: Essays Theoretical and Critical. Princeton, 1980. P. 5–7.
24
Mowinckel S. Die vorderasiatischen Königs – und Fürsteninschriften // Eucharisterion. Festschrift für H. Gunkel. Göttingen, 1923. S. 278–322; Janssen J. De traditioneele Egyptische autobiografie voor het Nieuwe Rijk. Leiden, 1946; Imparati F., Saporetti C. L‘autobiografai di Ḫattušili I // Studi Classici e Orientali. 1965. Vol. 14. P. 40–85; Barish D. A. The Autobiography of Josephus and the Hypothesis of a Second Edition of his Antiquities // Harvard Theological Review. 1978. Vol. 71. P. 61–75; Bruce F. F. Further Thoughts on Paul’s Autobiography (Galatians 1:11–2:14) // Jesus und Paulus: Festschrift für Werner Georg Kümmel zum 70. Geburtstag / E. Earle Ellis, E. Graesser (Hrsg.). Göttingen, 1975; Idem. Galatian Problems: I. Autobiographial Data // Bulletin of the John Rylands University Library of Manchester. 1969. Vol. 51. P. 292–309.
25
Демократический и публичный характер жизни некоторых античных городов-государств не способствовал развитию интереса к индивидуализированной автобиографии. Подробнее об этом см.: Momigliano A. The Development of Greek Biography. Cambridge (Mass.), 1971. Восточные сказания с ярким биографическим компонентом более соответствовали монархическим формам правления в этих регионах, «автобиография была хорошо развитым литературным жанром в различных странах Персидской Империи от Египта до Ассирии» (Там же. С. 35). Арнальдо Момильяно пишет, что по крайней мере в V в. до н. э. культурный фон Афин не благоприятствовал развитию автобиографии, трагедия и комедия опирались на типичные образцы, история имела своим предметом события военные и политические, связанные с судьбой групп и коллективов, медицина выводила индивидуальные особенности из природной среды и климата, ораторы обращались к согражданам как к целому. На этом фоне доминирования организованного коллективного, однако, все же происходит выделение индивидуального, прежде всего в политике и истории, но ценность индивидуального заключалась в его вкладе в благополучие государства, к которому он принадлежал (Там же. С. 38–41). В IV в. до н. э. ситуация стала уже существенно иной. Политическая стратегия деяний исторических личностей теперь уже персональна и отделена от полиса. Подчеркивается важность индивидуального образования, совершенства, самоконтроля. Автобиографии IV в. до н. э., по Момильяно, – еще достаточно статичные портреты общественных фигур, а не частных лиц, показывающие автора в отношениях с его профессией, политической общностью и т. п., воплощающие противоречие между историческим описанием хронологии событий и внеисторическим – характера (С. 48). Жизнеописания своей жизни в целом в глазах античной аудитории входили в один разряд текстов наряду с биографиями, хотя и не имели полного сходства с ними. Первое имя приобрел для IV в. до н. э.– Ксенофонт, чей «Анабасис» под большим влиянием литературы путешествий приобрел, так же как и последняя, автобиографический характер. Субъективность текста сбалансирована его написанием от третьего лица. Можно отметить также Исократа, который по образцу платоновой «Апологии Сократа» написал ок. 354 г. до н. э. peri antidoseos, Antidosis («Об обмене») – интересный образец аутентичной апологетической автобиографии, составленной для воображаемого судебного заседания (Momigliano A. Ор. сit., 59). Попытка соединить размышления о вечных проблемах с индивидуальным опытом предпринята в «Седьмом письме», приписываемом Платону (См.: Edelstein L. Plato’s Seventh Letter. Leiden, 1966; Müller G. Review of L. Edelstein, Plato's Seventh Letter // Göttinger Gelehrte Anz. 221, 1969, 187– 210). На основании сохранившихся упоминаний о памятной книге македонских царей, А. Момильяно делает вывод, что в то время еще не было четкого разделения между официальными
