немногие, причем в основном не собственно египтяне, а осевшие в стране европейцы. Так что появление в Египте нашего диппредставительства давало возможность познакомиться с Советским Союзом.
Вручение верительных грамот
25 декабря (1943 года. – В. Б.) запоздалая церемония вручения верительных грамот наконец состоялась42.
В одиннадцать часов утра в посольство прибыл придворный фотограф. Ему поручили заснять перипетии церемонии во всех ее этапах – от стен посольства до подъезда дворца Абдин. Начал он с того, что попросил разрешения сфотографировать меня в моем рабочем кабинете. И вот первый снимок запечатлел меня в расшитом золотом парадном мундире, который я надел, чтобы ехать во дворец, за письменным столом, с авторучкой в руке, выдавая тем самым явную инсценировку: кто же садится за рабочий стол в парадном мундире? Для второго снимка назойливый фотограф упросил меня позировать уже в гостиной вместе с нашими дипломатическими сотрудниками, которые должны были сопровождать меня на прием. За отсутствием парадных мундиров (в Москве они не успели обзавестись ими) советник Д. С. Солод, второй секретарь А. Ф. Султанов и третий секретарь Н. Г. Харламов были облачены во взятые напрокат фраки, белые жилеты, туго накрахмаленные манишки и лоснящиеся цилиндры.
А потом он нащелкал длинную серию снимков, на которых наряду с нами фигурировало уже множество других персонажей.
В одиннадцать часов в посольство пожаловал обер-камергер короля Исмаил Теймур-бей – в роскошной ветхозаветной колымаге, запряженной четверкой вороных, с узорчатыми попонами на их гладких боках. За первой колымагой подъехала вторая, ее родная сестра. Обер-камергер был в раззолоченном сюртуке с золоченым поясом, при шпаге, на груди у него сверкали семь орденов, по большей части в форме крупных звезд. Усадив высокого посетителя на диван в гостиной, я завязал с ним беседу. Времени у нас хватало – представляться королю я должен был ровно в полдень. Затем, после того как я представил Теймур-бею наших дипломатов, мы тронулись в путь.
В первую из парадных колымаг сели мы с обер-камергером, в другую – Солод, Султанов и Харламов. На высоченных козлах обеих колымаг восседали расфранченные на восточный манер кучера, на запятках стояли по два лакея в таких же, как у кучеров, франтоватых ливреях.
Любопытное зрелище, должно быть, представлял наш кортеж со стороны: ни дать ни взять постановочный ансамбль из какого-нибудь кинофильма на сюжет из арабских сказок. Антураж тоже как будто был во многом заимствован из той же постановки. Весь путь от посольства до самого дворца – прекрасно асфальтированные проспекты, площади и мосты – покрывал насыпанный с утра плотный слой золотистого песка, мягко хрустевшего под колесами карет и копытами лошадей. Неожиданное дорожное покрытие было очевидным пережитком тех далеких лет, когда улицы арабских столиц еще не ведали мостовых и когда песок избавлял знатного гостя халифа или эмира от риска
Вручение верительных грамот было отложено на месяц из-за болезни короля Фарука.
