улицы тихи.И я брожу за часом час
И бормочу стихи.
Им дали дальние близки,
Любовь и боль моя.
В них столько грусти и тоски,
Что чуть не плачу я.
Словами горького огня
Они былое жгут.
Мои стихи сильней меня –
Они тебя не ждут.
А я оставил все мосты,
Смятением объят.
Где б ни была сегодня ты –
Пускай они стоят.
По ним за десять тысяч рек,
Тоскуя и скорбя,
Ушёл хороший человек,
Ушёл искать себя.
Неблизкий час, нелёгкий путь,
И не видать ни зги…
Но всё равно когда-нибудь
Услышу я шаги.
Мелькнёт в улыбке свет и тень.
Я голову склоню…
Но ты мне скажешь:
– Добрый день!
Давая имя дню.
И я навстречу побегу
И, всем стихам назло,
Мосты заветные зажгу,
И станет так светло,
Что ты по строчкам, может быть,
Сумеешь угадать,
Как я хотел тебя забыть,
Чтоб было легче ждать.
Привет и браво чудакам
Вам, чьи проекты необъятны, В чьей лени – целый мир идей, Чьи мысли слишком деликатны, Чтоб пригодиться для людей.
Привет и браво чудакам,
Меланхолическим буянам,
Их знаменитым чердакам,
Насквозь прокуренным и пьяным,
Их жёнам, теплящим восторг
В своих глазах сливоподобных,
Доверчивых и допотопных,
Как неразгаданный Восток.
Привет идущим до конца,
Мятежный дух доверив фарту,
Привет поставившим на карту
Свои заумные сердца,
Шагнувшим в ночь,
Плывущим слепо,
Не доверяя маякам,
Жрецам игры, гигантам блефа,
Привет и браво чудакам.
Привет их поискам и пробам,
Их толкованиям весны,
Привет провидцам узколобым,
Всю жизнь плетущимся за гробом
Недооткрытой новизны.
Я сам оплакал ваши срывы
И вашу горькую вину…
Как вымирающие рыбы,
Они уходят в глубину.
И, потакая тёмным силам,
Вторженье разума кляня,
Они свирепо дышат илом
И косо смотрят на меня.
Возвестники слепой зари,
Тупые, как мясная муха,
Привет вам, дилетанты духа,
Юродствующие кустари.
Бессмертных чувств живые морги,
Проказа мира и краса,
В тяжёлом гуле мутных оргий
Я слышу ваши голоса.
И вас в себе прибрав к рукам,
Кричу, свирепствуя и мучась:
Меня да минет ваша участь!
Привет и браво чудакам.
«Промок до основания…»
Промок до основания,
По улице идя.
– Нельзя ли прекратиться? –
Спросил я у дождя.
И он ответил вежливо,
Сморкаясь на ходу:
– Простите,
