стала похожа на свою «люляшку», только толстую «люляшку» – из Оша. «Тут у неё столько хлама, я бы половину выбросила!» – указала она на стол и полки на стене. «Так это же книги!» – удивилась жена. «Ну и что, зачем они нужны, что на работе читать? Только пыль собирают! Я бы лучше цветов побольше понаставляла!». «Здесь же должно быть стерильно – инструменты! Люлинг больных смотрит здесь, в кабинете!» – возразила жена. «Так пусть смотрит больных внизу, подумаешь барыня! – возмутилась Мина. – Кстати, надо сказать секретарше Пирвоз, – как бы вспомнила Мина, – пусть принесёт мне из сестринской истории болезней! “Люляшка” всегда её заставляла это делать, а ну-ка – позвоню сейчас!». «Халлё, это я – фрау доктор Мина Барсук! Ания, принеси-ка мне историю болезни на больного Либиха!». «Посоветуйте, что мне делать, – после указания секретарше обратилась тут же ко мне Мина, – вы ходите, я знаю, на конференции руководящего звена клиники! На них, когда была, и моя “люляшка” ходила, но её сейчас нет! Значит, получается – теперь я должна вместо “люляшки” ходить? Я, ведь, сейчас главная Kцrperarzt (врач по телу, в отличие от Seelenarzt, врача психиатра, психотерапевта – по душе)!». – «Это вам надо? Я бы сам с удовольствием не ходил, если бы не обязали!». «Но конференции ведь Шнауцер или Кокиш ведёт, а я хочу знать линию руководства! – возразила Мина. – Хорошо, я разберусь – попрошу Кокиш разрешить мне вместо “люляшки” ходить!».
Но что-то сорвалось у Мины Барсук и сегодня Кокиш, в её отсутствие, у всех на конференции по очереди спросила: «как дела», а когда очередь дошла до отделения общей медицины, у Клизман спросила: – А как дела у Мины Барсук?». «Неплохо, даже хорошо, намного приятнее Люлинг! И такая очень активная и общительная!» – заверила Клизман Кокиш. «Да, она очень смешная, – согласилась секретарша Пирвоз, – но в последнее время вытворяет невозможное, ещё хуже Люлинг! Очень стала важной!». «Вот и хорошо! – обрадовалась Кокиш. – Это нам и надо, чтобы она справилась с Люлинг! Может, она единственная, кто справится и вытеснит Люлинг!». «Но Шнауцер очень ценит Люлинг!» – съехидничала Пирвоз. От этих слов Кокиш окосела и крепко сцепила челюсти, как бы захватила ими тонкую травинку – Люлинг.
«Доктор, у меня глаза чешутся и слезятся», – поплакалась восьмидесятилетняя старушка, придя ко мне на акупунктуру и гипноз. Поняв, что это не инфекция, а аллергия и больной, с такими ощущениями, будет тяжело расслабиться в гипнозе, побежал в отделение, где мази хранились. Любой врач имеет право больному немного мази выдать! Набрал немного мази, и я для «слезящейся» старушки, как сзади раздался «милицейский» бдящий глас: «А вы, что здесь делаете?!» – застукала меня на месте «преступления» доктор Барсук. «А, это для фрау Майер, немного мази ей дам», – попытался я свой «поступок» оправдать. «А зачем?». «Чтобы помочь бедной старушке», – пояснил я свой непонятный альтруизм Мине. «А вы знаете, что мази не всегда помогают, и не всегда обязательно мазь давать!» – строго, как её учительница Люлинг, поучила меня Мина. «Да
