вопли разносились в прохладном воздухе, и кулики-песочники вскидывали тонкие и длинные, как карандаши, клювы и шагали прочь по песку. Обросший пышным мехом золотистый ретривер и громадный датский дог принялись брехать на броненосных чудищ, которые, покачивая антеннами, ковыляли по песку, а их хозяева, остановившиеся, чтобы узнать, в чем дело, оторопело попятились. Из невысоких волн появлялось все больше и больше омаров и крабов, а те, что вылезли первыми, уже преодолели темную сырую полосу и копошились в сухом песке. Со стороны причала и базы спасателей, по невесть откуда взявшимся за ночь горкам песка и промоинам, через пляж тарахтел трактор «Джон Дир» со скрепером, но тракторист, увидев исход десятиногих, переключил передачу и остановил машину.
А потом над ликом вод стала расти волна.
Она выглядела не полосой вдоль горизонта, а скорее зеленым бугром, и больше походила на носовую волну невидимого танкера, стремящегося к берегу, чем на одну из волн, постоянно накатывавшихся и разбивавшихся на всем протяжении побережья залива Санта-Моника. Только когда пеликан, высоко поднявшись на гребне, испуганно закричал и расправил крылья, люди на пляже подняли головы и тут же поспешно двинулись обратно по плоскому пляжу к серому монолиту спортивно-развлекательного центра.
Зеленая стена, беззвучно надвигавшаяся на берег, все росла, будто вбирала в себя всю воду из окрестных просторов. Когда же волна остановилась в своем движении, начала стряхивать брызги с изгибающегося верхнего края и с ревом выдохнула, наклонившись вперед, чтобы преодолеть сопротивление воздуха, стала видна длинная фигура, шевелящаяся в толще воды, – а когда волна с грохотом разбилась о песок, ринулась шипящей пеной еще дальше вперед, вверх по пологому склону и втянулась обратно в отступающее море, на пузырящемся песке осталось существо – большое, серо-стального цвета.
Существо дернулось, пошевелилось и замерло в неподвижности.
Это оказалась рыба. На этом сошлись все полдюжины очевидцев, робко приблизившихся к существу после того, как оно неподвижно пролежало на песке целую минуту, и стало очевидно, что море больше не собирается гнать на берег большие волны. Но рыба – в двадцать, если не в тридцать футов длиной, и толщиной с тюфяк высотой до бедра, а ее тело и голова были покрыты не чешуей, а скорее костяными пластинами. Никто из очевидцев и предположить не мог, что это за вид. Существо казалось мертвым, но так сильно походило на чудовище со страниц иллюстрированной книги о меловом периоде, что никто не рискнул приблизиться к нему ближе, чем на двадцать футов. Даже собаки старались держаться подальше и лаяли на разбегавшихся омаров и крабов.
Из раскрытых бронированных челюстей на тупой морде рыбы поначалу вытекала вода, но вскоре и это движение прекратилось.
Пожилая женщина, одетая в парку, не выдержала невероятного и не слишком приятного зрелища.
– Пойду, вызову кого-нибудь, – сказала она, повернувшись
