Львицу не успокоить конфеткой, чтобы восстановить тишину и спокойствие, укротителюпонадобится плеть и пистолет.
Из дневника С.А.
«…то отсутствие дружбы, симпатии душ, а не тел, то равнодушное отношение к моей духовной и внутренней жизни, которое так мучает и огорчает меня до сих пор… испортило мне жизнь и за —
ставило… меньше любить теперь моего мужа…
Ночью я плакала от того тяжелого положения несвободы, которое меня тяготит все больше и больше.
Фактически я, конечно, свободна: у меня деньги, лошади, платья – всё есть; уложилась, села и поехала. Я свободна
читать корректуры,
покупать яблоки Л. Н.,
шить платья Саше и блузы мужу, фотографировать его же во всех видах,
заказывать обед,
вести дела своей семьи —
свободна
есть, спать, молчать и покоряться. Но я не свободна думать по-своему,
любить то и тех,
кого и что избрала сама,
идти и ехать, где мне интересно и умственно хорошо;
не свободна заниматься музыкой,
не свободна изгнать из моего дома тех бесчисленных, ненужных, скучных и часто очень дурных людей,
а принимать хороших, талантливых, умных и интересных.
Нам в доме не нужны подобные люди —
с ними надо считаться и стать на равную
ногу;
а у нас любят порабощать и поучать…
И мне не весело, а трудно жить…
И не то слово я употребила:
весело, этого мне не надо, мне нужно
жить содержательно, спокойно,
а я живу нервно,
трудно и малосодержательно».
8 марта 1898 года
(Примечательно, что именно восьмого марта, графиня пожаловалась на
нервную, трудную и малосодержательную жизнь.
Слышите, дамы! Полно вам жаловаться, вы живёте как графиня!)
О подавленном состоянии графини говорили многие, но о причинах сего говорили по-разному.
Старший сын, полагал, это: «расхождение во взглядах,
болезни… ну и завещание». (то есть, дело житейское, да ещё и это завещание).
А, вот, младшая дочь, Сашенька, считала, что попытки матери покончить с собой были
притворством, направленным на то,
чтобы задеть Льва Николаевича.
Намекала, стало быть, дочурка, что матушка… слегка тово…
Приглашенный в Ясную Поляну доктор Россолимо
поставил диагноз:
«Дегенеративная двойная конституция, паранойяльная и истерическая, с преобладанием первой.
В данный момент эпизодическое обострение».
А вот, психиатр Растегаев не выявил «каких-либо психопатологических черт, указывающих на наличность душевного заболевания, ни из наблюдений, ни из бесед с Софьей Андреевной».
(Обычная, знаете ли вещь, одному мужику кажется, что баба эта – «слишком резвая, ненормальная,
какая-то,
