разговор – всегда игра. Но это игра, в которой участники идут по лезвию ножа: одно неосторожное слово, неточная интонация, и встреча не только не приведет к желаемому результату, но оба могут погибнуть.
Дона Анна (в своей комнате):
Я приняла вас, Дон Диего (Гуан назвал себя Диего. – А. Д.); только
Боюсь, моя печальная беседа
Скучна вам будет: бедная вдова,
Все помню я свою потерю. Слезы
С улыбкою мешаю, как апрель.
Что ж вы молчите?
Траур по мужу – это не та тема, которую Анна хочет обсудить с Диего (Гуаном). Ей надо, чтобы он продолжал объяснение в любви, начатое на кладбище. Но это единственный способ дать ему повод начать говорить и одновременно соблюсти приличия.
Диего (Гуан) принимает правила игры. И, восхищаясь возлюбленной, начинает с главного – пытается отделить ее и от ее прошлой замужней жизни, и от нынешней, вдовьей, подчеркивая, что их встреча – это, возможно, начало ее новой жизни:
Наслаждаюсь молча,
Глубоко мыслью быть наедине
С прелестной Доной Анной. Здесь – не там,
Не при гробнице мертвого счастливца —
И вижу вас уже не на коленах
Пред мраморным супругом.
Анне явно нравится то, что говорит Диего (Гуан), и она активно провоцирует его продолжать объяснение в том же духе. Она кокетка? Ханжа? Анна Ахматова права? Нет. Это естественная и прелестная женская норма. Простите, господа, а как еще женщина может говорить с мужчиной на такие темы в подобной ситуации? Разве не так – осторожно и нежно подталкивая его к тому, что ей хочется слышать? Или Пушкин не знал женщин?
Дона Анна:
Диего, перестаньте: я грешу,
Вас слушая, – мне вас любить нельзя,
Вдова должна и гробу быть верна.
Более сложная роль у Гуана. Ему надо постоянно переубеждать Анну. И здесь очень важна точность интонации, особенно после того, как он назвал свое имя – убийцы ее мужа:
Когда б я вас обманывать хотел,
Признался ль я, сказал ли я то имя,
Которого не можете вы слышать?
Где ж видно тут обдуманность, коварство?
Гуану и Анне в конце встречи стало ясно, что открытость душ захватила обоих, и они перешли на ты:
Дон Гуан:
Так ненависти нет
В душе твоей небесной, Дона Анна?
И это «ты» не преувеличение. Гуан подводит итог: «Нет ненависти?» Это как бы: будем ли продолжать диалог? И в этом вопросе тоже нет преувеличения. И поэтому Дона Анна отвечает естественным согласием, назначая Гуану второе свидание:
О Дон Гуан, как сердцем я слаба.
В конце встречи Гуан просит поцелуй, и Анна его дает – и это, господа, тоже совсем не преувеличение: в центре отношений уже не Гуан и не Анна, а их любовь – дитя медиации. Они более не могут противиться тому, чего оба хотят.
