style="font-size:15px;"> Столько всего в голове, столько всего можно бы написать. А чем занят? Разбором полетов упырей? Хотя рожденный ползать, как обещал Горький, летать не может. А ничего подобного, Алексей Максимович. Да запросто летает, ну, конечно, не на своих крыльях, но на личном самолете – запросто. Когда-нибудь, когда мы победим... Нет, так не правильно. Ждать полной победы – неверно. Ждать победы – вообще неверно. Надо просто побеждать, и все. По-моему, у меня в духе Вершинина формулировочка получилась. И слово вылетело, ты смотри, явно вершининское – «формулировочка». Все-таки умею вживаться в образ мыслей объекта. Да. Книгу о бывших друзьях – напишу. Решено. Поставил в список задач.
Так вот, один из моих бывших друзей говорил: если сотрудники задерживаются допоздна и работают по ночам, значит, они плохие сотрудники, потому что не успевают сделать то, что должны сделать за «штатное время работы». Это так. И кстати, есть одно точное наблюдение: если вдруг «пришли поговорить» ночью, можешь с уверенностью на 99 процентов заключить – это, так сказать, бандиты или «оборотни». Настоящие опера «ходят» в правильное время, не боятся дневного света. А, как правило, это раннее утро, чтобы вместе с солнцем.
Опять все сводится к свету. Все светлое – стремится к свету, все темное – к себе подобному. Как же все-таки все на свете стройно, правильно устроено, если вдуматься. Почему не получается так же правильно и стройно организовать хотя бы свой рабочий день? Интересно, приходила ли хоть раз такая мысль Вершинину, в его крепкую, избегаемую сомнений голову? Нет.
Через три месяца после своего нового назначения Вершинин перестал бывать дома неделями. Он это вспомнил потому, что вдруг ясно увидел свою дочь, кричавшую на него:
– Пап, после этого дебильного твоего повышения! Три месяца прошло! А посмотри! На кого ты стал похож! Ты не ночуешь дома – сколько уже, а?! Ты не живешь с нами – неделями!
Он вспомнил, как дочка кричала и плакала, а он ничего тогда не сказал, думая про себя, что она еще маленькая и просто не понимает, как это важно – работа.
Потом служебный кабинет Вершинина начал обрастать вещами, не имевшими, собственно говоря, к службе никакого отношения: постельное белье, домашние тапочки, полотенце, зубные щетка и паста, носки и прочее – вот далеко не полный перечень предметов неуставного характера. Кабинет стал его домом.
Потом случилась трагедия. Вернее, авария, которая сама по себе не была трагедией. Его жена попала под машину, но осталась жива, всего один перелом, да и тот, вроде бы, простой, ну, плюс ушибы, сотрясение – такой диагноз в мире, в котором под колесами гибнут целые города, не означает трагедии. Ее положили в больницу, он, конечно, ездил к ней, еще сильнее опаздывая на последующие встречи по работе. Однажды даже не доехал до нее. И на встречу с информатором-наркодилером так и пришел – с цветами и мандаринами. Жена тогда очень обиделась.
Потом врач вдруг
