ты с ним…
– Успокойся. Нет, – четко ответила она. – Я же с тобой еще не развелась.
Хотя на самом деле – да.
И уже – через два десятка лет после первой вспышки – не единожды.
Но, как почти любая женщина, уверенная в том, что неприятная для сегодняшнего партнера информация может быть скрыта, легко сказала неправду. Хотя в данном случае вовсе не для того, чтобы избежать ответственности. А чтобы просто не причинять лишней боли.
Катерина быстро разделась, машинально отметив, что тридцать утренних минут – коту под хвост.
Ну и черт с ним. В конце концов, она первый раз в жизни изменяет старому любимому со старым мужем. Чистов тоже разделся, с удовольствием поймав восхищенный взгляд жены. Пробегать по утрам пять километров ежедневно – это действительно полезно. Хотя и не всегда помогает в семейной жизни.
Он лег рядом.
Она сама его обняла, поцеловала.
Потом легла на спину, как ему нравилось.
Он медлил.
Может – потому, что не вполне понимал свое нынешнее положение.
Может – потому, что совсем недавно, впервые в жизни, был в другой женщине.
А может – потому, что предстоящие минуты могли оказаться последними такими минутами в его жизни. По крайней мере – в его жизни с Катей.
– Ну, что же ты? – ласково спросила она.
– Может, останешься? – то ли спросил, то ли попросил он, склоняясь над ней.
В ответ она молча обняла его и притянула к себе.
Больше они ни о чем не говорили.
Ни в постели. Ни после душа.
Попрощались у выхода из подъезда, поцеловались и разошлись – она к машине, водитель уже давно ее ждал, он – к парковке, где стояла его «аудюха».
6
Владимир Сергеевич, расставшись с Катериной, на работу не поехал. Ему неожиданно стало так плохо, что вернулся домой.
Плохо не физически – пульс не изменился. Просто вдруг, вещественно и ощутимо, в его мозгу вырисовалась мысль, что жить-то больше незачем.
И не для кого.
У него в прямом смысле слова опустились руки и подогнулись ноги. Он лег на диван, не раздеваясь и не снимая ботинок. Если б кто вошел – сильно бы удивился. Да и сам себе Владимир Сергеевич сейчас удивлялся. Но, во-первых, не сильно – сил-то как раз и не было. Во-вторых, как-то отстраненно. Как бы наблюдая со стороны. Так он пролежал не менее двух часов, пока в опустевшую и отяжелевшую голову не пришла другая мысль, сколь бесхитростная, столь же и очевидная.
Он вдруг представил, что Вадька и Майка остались без отца и как им плохо, одиноко и беззащитно, несмотря на то что свое совершеннолетие оба уже давно отметили.
Вот теперь пришла боль и горечь. Даже заплакать захотелось, впервые за последние тридцать с лишним лет. Зато появились силы. И когда их стало достаточно, он встал, поправил одежду, прошелся щеткой по туфлям и двинулся на работу.
Только теперь автомобилю предпочел метро: за руль
