Поездка будет отличная. Никаких сомнений.
Я сложила письмо и убрала его обратно. А потом со вздохом вытащила из кармана другой листок бумаги. Его сунула мне мама, когда я садилась в поезд. Я развернула ее послание и опять вздохнула. Огромный лист, с обеих сторон исписанный убористым маминым почерком. Десять заповедей – только не десять, а сто. Мама вообще фанат списков, и чем список длиннее, тем лучше – но в тот раз ее совсем занесло.
Не разговаривай с незнакомыми.
Не забудь сделать пересадку на «Лимерикской развилке».
Помогай по дому.
Надевай куртку, когда пойдете гулять, – еще только февраль.
Надевай перчатки и шарф. (Этой заповеди я при всем желании не смогла бы последовать, потому что перчатки с шарфом я вытащила из рюкзака, когда мама не видела, и засунула поглубже в шкаф.)
Не налегай на чипсы с шоколадками.
Если у них совсем не будет здоровой пищи, покупай себе каждый день каких-нибудь фруктов.
Позвони домой хоть раз.
Не засиживайся допоздна.
Не ходи никуда одна.
Не выходи из дома после семи.
И так далее в том же духе. Гигантский список указаний и запретов. (В основном запретов.) Как будто мама пробралась в поезд, уселась рядом и принялась назидательно грозить мне пальцем. Я перестала читать и не удержалась от очередного вздоха. Мама хочет как лучше, ясное дело, но иногда она все же перебарщивает. Ей бы не помешала пара таблеток антиозверина.
Я пробежала глазами список – вдруг в конце мама приписала что-нибудь безумное и прекрасное типа «Я спрятала на дне твоего рюкзака сто евро» или «Я договорилась насчет ежедневной доставки конфет домой к Элис». (Разумеется, ничего такого я не обнаружила.) Потом я порвала листок на мелкие кусочки и запихала все в металлическую пепельницу рядом с креслом.
Удостоверившись, что бабулька напротив на меня не смотрит, я расплылась в улыбке. Целых шесть дней. Шесть дней беззаботной жизни вместе с Элис. Шесть долгих, чудесных дней, прежде чем надо будет возвращаться к занудным домашним обязанностям и обедам из непонятных бобов. Шесть дней в раю!
Слишком уж здорово. Может, это все-таки сон? И я легонько ущипнула себя – так, на всякий случай.
Глава вторая
Несмотря на все страшные мамины предостережения, доехала я без происшествий. Пересела на «Лимерикской развилке», не разговаривала с незнакомыми, сидела лицом по ходу движения, чтобы не укачивало, в туалете не садилась на унитаз, руки вымыла горячей водой с мылом и вытерла о футболку, чтобы не трогать грязное полотенце. Меня немножко грызла совесть за то, что я порвала мамину записку, поэтому я съела все, что мне дали с собой, – морковные палочки и цельнозерновой крекер с хумусом – и не стала покупать вредную еду в вагоне-ресторане. В общем, была идеальным ребенком. Мама бы мной гордилась.
Дорога пролетела
