крепкими домиками, убегающими в два ряда к Москве. И ни одного автобуса, ни одного мотора. Сразу стало так одиноко, что захотелось нырнуть в трамвай, который как раз в этот момент зазвенел, перекликаясь с паровозом, сыпанул искрами из-под дуги и полетел, легкий, по кругу, чтобы вернуться в город. Внутри была видна лишь согбенная фигура кондуктора, который сидел на своем месте и пересчитывал деньги из сумки. Надо было его спросить, куда идти, но теперь поздно.
Дождь сыпал еще сильнее, и, главное, он был куда более холодным, чем полчаса назад. И почему она не взяла зонтик!
– Я вижу, что вы в некоторой растерянности, – сказал иностранец, о котором Лидочка забыла. – Может, вас проводить?
– Куда? – удивилась Лидочка.
– Это вам лучше знать. – Иностранец показал очень ровные белые зубы, наверное, искусственные. – Но если вы ищете автобус из Санузии, то пошли вместе.
– Мне не в Санузию, – сказала Лидочка разочарованно. – Мне в санаторий ЦЭКУБУ «Узкое».
– Совершенно верно, – сказал иностранец. – Санузия – это прозвище нашей с вами обители, придуманное его веселыми обитателями. Это название вольной и славной республики ученых.
Он уверенно взял у нее из рук чемоданчик и пошел вперед, вроде бы не торопясь, но достаточно быстро, и Лидочке пришлось за ним спешить.
Они пошли прямиком через площадь. Подошвы Лидочкиных ботиков скользили по неровным, неухоженным, кое-где ушедшим в глубокие лужи булыжникам. Будь Лидочка одна, пошла бы вокруг площади по дорожке вдоль палисадников, но иностранец не думал об удобствах дамы, а дама не стала жаловаться. На иностранце, кстати, были рыжие шнурованные сапоги под самое колено на ребристой каучуковой подошве и клетчатые брюки гольф, такие мягкие на вид, что хотелось пощупать пальцами.
В центре площади на широком мосту через ущелье железной дороги фонарей вообще не было, и Лидочка старалась ощупывать носком ботика дорогу впереди, чтобы не грохнуться. Иностранец вышагивал не оборачиваясь, и Лидочка поняла, что и он боится поскользнуться.
Впереди тянулись цепочкой тусклые фонари. Под одним из них стояла кучка людей. Люди эти сначала были маленькими, недостижимыми, а потом выросли до нормального размера. Почти все они стояли под зонтами и не страдали от дождя.
Из-за зонтов их лиц не было видно, зато свет фонаря отражался от зонтов, и все это напоминало провинциальный театр, ночную сцену на площади Вероны или Модены…
– Товарищи, – сказал громко иностранец, не доходя нескольких шагов до людей с зонтиками, – не вы ли несчастные, ожидающие попутного транспорта в государство Санузия?
Зонтики зашевелились, закачались, словно их владельцы только сейчас заметили иностранца и Лидочку, а может быть, только теперь приняли их за людей, достойных приветствия.
– Матя! – завопил вдруг один из зонтов утробным басом. – Матя Шавло! Ты приехал?
Зонтик побежал навстречу иностранцу, затем качнулся, показал, что под ним скрывался толстый человек в широкополой шляпе, как у Горького
