вмешаться в работу естественного отбора, и если не прекратить его, то во всяком случае ослабить. Пока из этих попыток выходят лишь случайные результаты, так как борьба с естественным отбором ведется совершенно неразумно, исключительно из сентиментальных побуждений, и интересы будущих поколений, законы расовой биологии вовсе не принимаются в расчет.
Такую нелогичность, сентиментальность и пренебрежение научными достижениями расовой биологии неомальтузианцы возводят в систему. Их проповедь упала на благоприятную психологическую почву, и результаты этой проповеди в форме «неестественного», или, как, может быть, правильнее выразиться, «противоестественного», отбора уже налицо. Этот «противоестественный» отбор во многих культурных странах принял грандиозные размеры, перед которыми совершенно бледнеют размеры естественного отбора в современном обществе. Правда, за размеры противоестественного отбора мальтузианцы не ответственны, потому что он в значительной степени является результатом культуры, происходил и в прежние периоды расцвета культуры, задолго до Мальтуса, и привел к гибели уже много культурных рас. Вина мальтузианцев лишь в том, что они пытаются дать этому противоестественному подбору quasi-научное обоснование.
Выше я указал те четыре условия, при которых мальтузианские идеи могут теоретически привести к полному устранению отбора, и назвал эти условия невыполнимыми и утопичными. И так как эти условия, конечно, не выполняются, то в результате и происходит острый, хотя и бескровный противоестественный отбор.
Прежде всего совершенно ясно, что неомальтузианская проповедь: воспринимается не сразу всем населением, а только определенным слоем населения, из приведенных выше цифр ясно, что на алкоголиков эта проповедь не действует. Допустим, что все население какой-либо страны распадается на две равных группы: А – алкоголиков и В – трезвенников. Мальтузианская проповедь доходит только к последним, а потому в их семьях рождается только 2,5 детей, в то время как невоздержанные алкоголики дают семьи в 5 детей (я лишь слегка изменяю для упрощения точные цифры Пирсона: 2,7 и 4,6). Допустим далее, что смена поколений происходит три раза в течение столетия, т. е. каждый субъект вступает в брак 33 лет. В результате через 100 лет в данной стране потомство алкоголиков окажется в 8 раз многочисленнее, чем потомство трезвенников, а через 300 лет потомки трезвенников будут составлять лишь 1/513 часть всего населения.
Допустим даже, что уклонение от нормального деторождения примет самую умеренную форму позднего брака, ту форму, которую оно принимает обыкновенно без всякой мальтузианской проповеди под влиянием лишь «экономических» соображений. Пусть из двух первоначально равных групп в данной стране (напр., крестьянство и горожане) в первой группе брак заключается в 25 лет и дает 4 детей, а во второй – брак откладывается до 33 лет и дает 3 детей. В этом случае спустя сто лет
