а у всех исследований есть общие принципы. Одно дополняло другое – исследования в области истории помогали исследованиям в инженерном деле, а навыки исследований в инженерном деле уже явственно подсобляли в исследованиях общества и его истории.
После института я занялся исследованиями на производстве, заработал в этой области неплохой авторитет, но, главное, опыт, о необходимости которого даже не подозревал. Дело в том, что масса ученых в конце своих исследований получают новый результат, запечатленный лишь в их отчете или диссертации. Я был заводским исследователем, и всем моим начальникам и товарищам по работе было наплевать, получу ли я «новый» или «оригинальный» результат. Им нужен был от меня правильный результат, а его правильность определялась не в ходе «научных дискуссий», а на практике. Если я в ходе исследований нашел, что напряжение на печи должно быть 182 вольта, а мои товарищи тут же его установили и печь дала дополнительный металл, то я полезный человек на заводе, я настоящий ученый. Если дополнительного металла нет либо печь ухудшила работу, то никому мои умствования, мое «личное мнение» не требуется: у людей при деле нет времени слушать твои глупости, даже если ты называешь их «наукой».
Вот это настолько вошло в меня, что мне глубоко плевать на «научные» и любые другие авторитеты, в том числе и на мнение толпы («все это знают, это общеизвестно»). Предъявит этот ученый авторитет результат, значит, он ученый, нет – свободен! И мне плевать на то, как его зовут – Карл Маркс или Альберт Эйнштейн. Нет результата, значит, нет толку от твоих теорий.
Далее дело развивалось так. Я занялся исследованиями бюрократизма, открыл для себя законы поведения людей и законы, по которым людьми надо управлять, чтобы избавиться от бюрократии. Нужны были конкретные примеры, чтобы показать правильность моей теории. Я стал довольно большим начальником, но свои примеры – это свои примеры, а нужны и объективные. А их негде взять, кроме как в истории.
Так что ваш вопрос, как возникло желание заниматься историей, для меня равносилен вопросу, как возникло желание дышать, – да нет у меня такого желания, просто дышу я и дышу.
– Что вы считаете своей сильной стороной как историка?
– Полагаю, что способность представлять ситуацию образно, способность разобраться в подробностях любого дела, способность исследовать любое дело, понимание законов управления людьми и личный управленческий опыт. Этим я существенно отличаюсь от огромного большинства историков. Я, к примеру, никогда сам не был в архивах, хотя по моей просьбе и там проводился поиск фактов. Я просто читаю то, что насобирали в архивах «профессиональные историки», исследую собранные ими факты и делаю свой вывод, в ряде случаев резко расходящийся с выводом того историка, кто «открыл» эти новые факты. Это для историков, даже для умных, очень обидно. Поэтому их реакция на меня предсказуема. А если добавить, что я исследую добытые ими документы и могу определить, какие из них заведомо фальшивы, то их обида возрастает
