Зачем же бежать? Нехорошо!
Это голос дона Рутилио. Совсем близко. И топот копыт. Боярышник, неужели не укроешь меня? Вот уже твоя густая стена, облако розовых бабочек. Еще несколько шагов, еще…
– Ах, как нехорошо! И бесполезно. Куда же ты мчишься?
И вдруг – бац-бац! – два оглушительных выстрела над моей головой! Я шлепнулся на землю. В меня? Я убит? Тишина. Какая-то букашка щекочет мой нос. Разве я жив? Я поворачиваюсь, поднимаю голову.
Передо мной, безумно поводя глазом, стоит черный конь. На его крупе, раскинув руки в белых кружевах, лежит дон Рутилио.
Потом я вижу Караколя. Он стоит в кустах боярышника, прижав к груди дымящийся трехствольный пистолет.
Часть вторая
РАЗВИЛКА "КАПКАН"
СТАРАЯ МЕЛЬНИЦА
Мы мчались через кустарник, царапая в кровь руки и лица. Сзади, как ни странно, было тихо. За нами никто не гнался. Только потом, когда отбежали порядочно, услышали два-три выстрела. Видно, поздно они спохватились, а может, не стали прочесывать боярышник. Да где уж, тут нужно не меньше полка…
В ложбине мы перевели дух, и я спросил:
– Где пистолет?
Но Караколь не ответил. Он встал на колени, сложил на груди руки и уставился в небо. Потом сказал:
– Неужели я убил человека?
Я ему говорю:
– Смотря куда попал. Если в лоб, то, конечно, наповал. А если, например, в грудь, то там у него панцирь.
– Я ведь хотел напугать, – говорит Караколь. – А панцирь, ты думаешь, выдержит?
Я ответил, что смотря какой. Если, например, нидерландский от мастера Лешо, то наверное выдержит. А если испанский или французский, то вряд ли. Тут я пустился рассказывать все, что знал о панцирях от Сметсе. Но Караколь возмутился:
– Болтаешь в то время, как мы убили человека!
Я стал говорить, что это почти и не человек, а потом не обязательно убили. Может, он от страху хлопнулся в обморок. А сам думаю: нет, уж точно Караколь влепил в него пулю, а может, и обе. Не такой человек дон Рутилио, чтоб испугаться пистолетного выстрела.
– Ты думаешь, в обморок? – спрашивает Караколь. – Может, он просто притворился? Думал, что это лесные гезы…
Тут я пустился врать, что видел этого дона еще на вылазке, что он ужасно трусливый, все время держался сзади, даже меня испугался, когда я погрозил кинжалом. Уж точно он притворился мертвым, иначе почему не упал с коня, а разлегся на нем, как на постели?
– Да вот и я думаю, – говорит Караколь, и руки у него перестают трястись. – Я ведь стрелял прямо в небо, как же в него попал?
Вот так и попал, думаю про себя. Прямо в лоб. И нечего тут хныкать из-за какого-то испанского дона. Они из-за нас не хнычут. Меня, например, собрался повесить. И очень здорово влетело ему за это…
Самое неприятное, что я остался без пистолета. Караколь из него пальнул, подержал,
